Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
«Родители обедали отдельно, – поясняет эта рыжеволосая дама со светлыми глазами. – Утром „Dottore“ Бруни уходил на работу в половине восьмого утра. Синьора Бруни играла на рояле до полудня – в этот час ее муж возвращался к обеду. В половине третьего он уходил, и она вновь принималась за свои гаммы».
Иными словами, родители редко общались с детьми. «Месье был очень отстранен, а мадам – очень мила, но полностью погружена в музыку», – тактично замечает гувернантка. По ее словам, Мариза совершенно не занималась бытовыми вопросами, доверяя, например, старшей сестре Жижи покупать одежду и себе, и детям. «Мадам не была любительницей нарядов. Даже еда не имела для нее никакого значения. А вот месье был гурманом, обожал изысканные кушанья и всегда ждал меня, чтобы открыть пакеты с цукатами и миндальными печеньями, которые получал на праздники. Когда я поехала с ним в Париж, – вспоминает Тереза Белло с ностальгией, – мы пошли в шикарный ресторан, и он сделал заказ за меня».
* * *
В семейной жизни, которая не касалась кулинарии, довольно замкнутый Альберто Бруни-Тедески принимал мало участия. Отец редко брал детей на руки, а когда они мешали ему сочинять музыку, он тут же прогонял их.
Мариза была с ними более нежна, но она не могла уделять им много времени, потому что часто уезжала на гастроли и постоянно была окружена музыкантами, которых иногда приглашала и в Кастеньето По. Пианисту Риккардо Карамелла[195] было всего семнадцать, когда он впервые встретился с Маризой Бруни-Тедески: она была старше его на двадцать два года.
Они брали уроки музыки у одного преподавателя, Марии Голиа. «Мы быстро подружились, – рассказывает он. – Мариза познакомила меня с мужем, Альберто, – человеком суровым, молчаливым, но щедрым и талантливым». Мужчин объединяла общая страсть к музыке. Позже Риккардо часто исполнял «Фантазию для фортепьяно» Альберто на своих концертах по всему миру. «Забавно, я играл ее раз тридцать, а он так и не пришел послушать. Однажды он отправил мне факс из Турина в Прагу, – вспоминал пианист, показывая распечатку: – „Удачи вам сегодня вечером. К сожалению, я не смогу прийти“. Но он интересовался моим творчеством. Однажды я признался ему, что не могу сыграть одну партию, потому что не чувствую ее. Альберто ответил: „Эта музыка резкая, не мелодичная, поэтому сначала избавься от всего, что мешает тебе играть“».
А Мариза? Она много путешествовала, поэтому отдалялась от детей. «У нас с ней было столько совместных концертов», – продолжал Карамелла. Немало прекрасных воспоминаний, как, например, тот памятный день в Бухаресте в 1973 году: «Мы поселились в потрясающем отеле. Меню в ресторане было просто невероятным, но всякий раз, когда мы пытались что-то заказать, нам отвечали, что этого блюда нет: у них была только икра! Через двадцать четыре часа мы уже не могли ее видеть. Тогда Мариза пригласила меня к себе в номер, чтобы поужинать тем, что она захватила с собой из Италии. И вот мы сидели за импровизированным столом, переделанным из кровати, ели сосиски и смеялись. Славные были времена».
* * *
Даже по выходным, когда семья обычно собирается за одним столом, Мариза и Альберто были заняты своими делами. «Они редко выбирались в свет, но постоянно приглашали к себе артистов и почти каждую субботу ходили вечером в кино», – рассказывает няня Тереза. Бруни-Тедески обожали читать и скупали книги в невероятном количестве: «К концу недели по всему дому их скапливались горы». В начале лета супруги отправляли детей с гувернанткой в имение на Черном мысе, а сами приезжали туда позже, когда дети уже возвращались в Турин. Единственным членом семьи, который занимался воспитанием наследников, была властная бабушка Рене, мать Маризы, – женщина строгая, привыкшая к тому, что все ей подчиняются. Когда дети выводили ее из себя, она бранилась на них по-французски. «Ничего общего с типичной итальянской бабушкой! – улыбается Тереза, вспоминая один ужин в Лаванду. – Однажды на Валерию и ее подругу Сильвию внезапно напал смех. Рене строгим тоном велела им тут же прекратить, но от этого засмеялись и остальные дети. Бабушка не смогла их утихомирить и очень рассердилась».
* * *
И все же родители тщательно следили за тем, чтобы у их детей развивался хороший музыкальный вкус. Подростком Вирджинио обожал итальянскую и британскую эстраду. Его первый диск? «Карлос Сантана, как сейчас помню», – улыбается Тереза Белло. Во время сиесты Вирджинио запирался в комнате с няней, и они вместе смотрели музыкальные передачи по телевизору. «Мы во весь голос горланили песни Луиджи Баттисти. Однажды месье Бруни застал нас за этим и отчитал меня: „Что это за ужасная музыка? Чему вы учите моих детей?“ А Валерия часто просила няню спеть для нее. «Она уже тогда разыгрывала целые спектакли!» Вот маленькую Карлу родители могли бы похвалить: больше всего ее занимали ноты Моцарта на мамином рояле – она любила их трепать. «Да уж, классическая музыка точно не для вас…» – вздыхала гувернантка.
* * *
«Карла была необычной, – говорит Белло. – Очень худой и высокой для своего возраста». Довольно нелюдимая, она часто оставалась сидеть в своем углу. Джанпьетро Бона, друг семьи[196], вспоминает, что в детстве она бывала «очень жесткой» по отношению к отцу. Приятельницами Карлы были подруги ее старшей сестры, Валерии, – девочки беспокойной, «немного странной», которая могла «сменить пять комнат за одну ночь». Уже тогда в ней чувствовались задатки будущей актрисы. Например, она устраивала импровизированные спектакли вокруг бассейна в имении на Черном мысе.
Карла, наоборот, всегда была сдержанной. Эта девочка с пшеничными волосами была на особом положении в семье. Вирджинио – наследник, которого так ждал дед, его тезка. Валерия – первая дочь и старшая сестра. А Карла – плод супружеской измены. В отличие от брата и сестры, ее назвали в честь бабушки по линии матери, а не отца. Это очень задело ее второго деда по папиной линии, который требовал, чтобы девочку назвали Федерикой в честь его супруги. Но тщетно: Альберто был категорически против, будто уже тогда предполагал, что в его младшей дочери больше от Борони, чем от Бруни.
Карла была самой маленькой и поэтому труднее всего переживала разлуку с «няней Тере». Ей исполнилось всего шесть, когда родители решили переехать в Париж, «Нью-Йорк того времени, символ современной страны», по словам Белло. Впрочем, девочки очень радовались переезду. Только Вирджинио не хотел покидать Италию. «Чтобы уговорить его, родителям пришлось пообещать, что он теперь сможет ездить в школу на велосипеде». Велосипед! Давняя мечта мальчика, который всегда везде ездил только на машине с шофером. Вирджинио первым переехал в Париж, пока только с гувернанткой. «Бруни-Тедески еще не выбрали квартиру, – рассказывает она, – и мы пока жили в отеле „Ритц“. Это было невероятно!» Когда родители, наконец, подобрали подходящие апартаменты на улице Ла Касс в 7-м округе, Вирджинио и гувернантка перебрались туда. Девочки должны были скоро приехать.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
