3. Поклонение с наполнением золотых лампад, что, кроме принесенного масла, требует, как сказано выше, платы по одной тибетской монете за каждую лампаду.
4. Поклонение с подношением золота ликам сих статуй. Дело в том, что вообще лики всех здешних статуй красятся золотым порошком, разведенным в воде с клеем. Такой порошок изготовляется непальскими мастерами и продается в виде маленьких круглых лепешек на вес тибетской монеты, причем за золото весом в одну монету платится 27–28 монет, т. е. цин золота стоит около 3 ланов. Червонное золото в слитках продается 3,5–4 лана за цин, следовательно, порошок в лепешках содержит значительную долю клея, а может быть, еще какой-нибудь смеси, что удешевляет его цену. Богомолец помимо своего золота должен уплатить казенному богомазу 3,33 монеты да прислужнику при статуе 2 монеты.
5. Поклонение с поднесением чжа-чод, т. е. «ста жертв», состоящих из ста лампад малых размеров и ста небольших балинов, фигур из теста, цзамбы. При этом лампады и балины приготовляются на дому и, будучи принесены в храм, ставятся на полу перед дверями той комнаты, где стоит божество, которому они предназначены. За место, занимаемое этими жертвами, а также ламами, приглашенными для чтения установленной молитвы, взыскивается по 1 тибетской монете с каждой сотни лампад. Для чтения же молитв принято приглашать лам или лично знакомых, или принадлежащих к одной общине с жертвоприносителем.
6. Поклонение с подношением тысячи жертв дон-чод, состоящих из тысячи светильников и тысячи балинов, для приготовления коих особому заведующему или, вернее, откупщику этих жертвоприношений платится порядочная сумма (около 200 руб. на наши деньги). Для чтения установленных молитв приглашают всех или часть духовных одного из дацанов Чжюд. Размер платы духовным зависит от воли жертвоприносителя, но обыкновенно не менее одной тибетской монеты на каждого простого монаха.
7. Человек, не верующий в силу разных жертвоприношений, едва ли не найдет самым полезным поклонения врастяжку перед главными воротами святынь. Поклонения эти состоят в том, что совершающий их складывает ладони и подносит их ко лбу, затем, опустив руки, опускается на колени и протягивает руки вперед и весь растягивается ничком, как бы измеряя на земле свою сажень, потом встает и повторяет то же самое. Так как поклонник обыкновенно стремится совершить сто тысяч поклонов, то такое обстоятельство обращает поклонения в машинальную работу с ведением счета по четкам.
Хотя падение всем телом сразу, т. е. со своего рода самоистязанием, и считается более добродетельным, но большинство поклонников опускаются сначала на колени, затем на руки и т. д. Во избежание ссадин многие подкладывают под ладони тряпки или специально изготовленные подушечки. У дверей Большого Чжу во всякое время можно встретить не менее десятка таких поклонников. Подобная гимнастика едва ли приносит значительную пользу для укрепления здоровья. С подобными же поклонами многие обходят Лхасу по внешней круговой дороге (Лин-хор); есть и такие, которые доходят до Даший-Лхунбо; хоть изредка, но находятся и обладающие таким усердием и настойчивостью, что доходят непрерывными поклонами до столицы Непала, в окрестностях коей находится весьма чтимый ламаистами субурган Чжя-ронха-шор[41]. При таких трудных поклонениях на ладони рук надевают небольшие дощечки, а на колени и грудь – кожаный фартук.
Конечно, у читателя явится вопрос, кому же идут доходы с этих двух храмов, доходы, которые должны быть значительны? Они всецело поступают в доход надсмотрщиков. Дело в том, что в силу когда-то приобретенных прав надзор за храмом Большого Чжу принадлежит духовенству дацана Лосаллин в Брайбуне, а Малого – духовенству дацана Чжюд-дод. Не знаю, как устанавливается этот надзор среди духовенства последнего; но Лосаллин сдает этот надзор какому-нибудь своему богатому члену за известную откупную сумму. Откупщик содержит от себя всех своих помощников, Вообще, в монастырях очень практикуется образование своего рода артелей. Какой-нибудь влиятельный лама собирает себе прислужников, соединяя свое имущество с их добром. Доходы составляют также общую собственность.
5. Потала – дворец далай-ламы и его окрестности
Продолжая описание достопримечательностей Лхасы, мы переходим к описанию местопребывания другой святыни, которая в глазах набожных стоит едва ли ниже статуй основателя буддизма. Мы говорим о далай-ламе, дворец которого находится почти в одной версте на запад от города.
Дворец этот, вне всякого сомнения, является самым замечательным зданием не только Лхасы, но и всего Тибета. Полное название его – Ду-цзин-ньибий-побран Потала, что в переводе значит «Потала, дворец второго кормчего». Основание этого дворца, как мы имели уже случай упомянуть, приписывают царю Срон-цзан-гамбо. Несомненно одно, что на этой скале, именуемой почему-то Марбо-ри, т. е. «Красной горой», находился замок прежних владетелей, испытавший, может быть, много превратностей судьбы, сообразно с переменой счастья мелких удельных князей. Наконец, в середине XVII столетия Потала делается резиденцией пятого далай-ламы, знаменитого Ловсан-чжямцо, который приобрел первенствующую власть в Тибете.
К его времени относится постройка главных частей дворца и отделка прежних зданий. Народное предание вспоминает о том тяжелом времени для тибетских простолюдинов, когда они, как рабы, строили сей дворец в течение десятков лет. По этому преданию, для воодушевления изнемогавших под тяжелым трудом рабочих находчивый далай-лама составил песню, которую поют чернорабочие и доныне. Еще рассказывают, что смерть застала пятого далай-ламу, когда дворец не был окончен, почему правитель дел и приближенный сотрудник его Санчжяй-чжямцо[42] скрывал от народа смерть своего патрона в течение 16 лет, будто бы только с тою целью, чтобы тибетцы, потеряв влиятельнейшего своего главу, не бросили бы постройки, которая требовала больших затрат и труда.
Построенный таким образом дворец представляет целый квартал на южном склоне скалистой горки и имеет в длину, по глазомерному определению, почти 200 саженей. Лицевая сторона окружена стеной, которая в нескольких местах заменена постройками.
