При виде ее умоляющих, полных надежды глаз не устоял бы и кое-кто постарше и посильнее Вильяма.
— Да, — сказал он после очень короткой паузы, которая знаменовала собой столь же короткую и победоносную схватку с не очень-то сопротивлявшейся совестью, — это Стратфорд.
Леди подпрыгнула на сиденье. Слезы мгновенно высохли.
— Мальчик, ты чудо. Теперь надо как можно быстрее все осмотреть. А папа пусть спит. Он ненавидит достопримечательности. Он спит нарочно.
Она открыла дверку и спрыгнула на землю.
— Прежде всего я хочу увидеть дом Энн Хэтэуэй. Можешь ты показать к нему дорогу, мальчик? Или… послушай, у тебя есть какие-то свои планы на сегодня?
— Нет, — ответил он, решив, что Джинджер, Дуглас и Генри могут прекрасно обойтись без него.
— Тогда не проводишь ли меня, ангел мой?
— Ладно, — с готовностью ответил Вильям.
Он не сожалел, что под влиянием минуты ляпнул про Стратфорд-на-Эйвоне. Теперь он почти в это верил. Воображаемое превращалось для него в реальность.
Они пошли по дороге.
— Это далеко? — нетерпеливо спросила прекрасная американка.
Вильям начал размышлять. Он осознал наконец-то, что пустился в предприятие, которое потребует осторожности, но Вильям был не из тех, кто пасует перед трудностями.
Он огляделся.
— Чей дом, вы сказали? — спросил он наконец.
— Энн Хэтэуэй.
— А, он тут неподалеку, — сказал Вильям, надеясь на лучшее.
Леди сказала, что зовут ее мисс Берфорд — Сэди Берфорд — и что она просто влюбилась в эту маленькую страну, но больше всего она хотела побывать в Стратфорде, и теперь настал счастливейший день в ее жизни, и как здесь прелестно, и она всю жизнь будет ему благодарна.
Вильяму все это очень нравилось: идти вместе с ней, такой красивой; слышать ее американский акцент, который он уже начал понемногу перенимать.
Дорога сделала поворот, и они оказались перед домом миссис Мэлуни.
Мисс Берфорд вскрикнула от восторга:
— Тростниковая крыша! Это, наверное, и есть дом Энн Хэтэуэй!
— Да, это он, — подтвердил Вильям, одновременно испытывая облегчение, что найден дом Энн Хэтэуэй, и цепенея от ужаса, что возможна вторая за этот день встреча с миссис Мэлуни. Он увидел, что миссис Мэлуни выглядывает из окошка. Случалось, что Вильям, будучи натурой артистичной, превосходил самого себя. Вот и сейчас он не успокоился на достигнутом, но в этом была его ошибка. Желая усилить правдоподобие ситуации, он сказал небрежно:
— А вот и Энн Хэтэуэй стоит у окошка.
— Энн Хэтэуэй все еще живет здесь? — изумленно воскликнула мисс Берфорд.
— Так вы же сами сказали, — ответил озадаченный Вильям.
— Но я имела в виду — несколько веков назад.
Вильям попал в еще большее затруднение.
— Та уже умерла, — произнес он после небольшой паузы. Но ему хотелось, чтобы все было так, как видится его прекрасной спутнице. Если ей нужна Энн — пожалуйста.
— Теперь тут другая живет, — не унимался он.
— Потрясающе! — сказала мисс Берфорд. — Потомок, да?
— Ага, — согласился Вильям. — Она потомок.
— Знаешь, мне надо спешить. Ты постучишь или лучше я? Ты знаком с ней?
— О, д-да, хорошо з-знаком, — запинаясь, проговорил Вильям, отступая назад и опасливо глядя на дверь. — Вы что, собираетесь войти туда?
— Конечно, — ответила мисс Берфорд.
— Я бы на вашем месте не стал, — искренне сказал Вильям. — Я бы не пошел. Она ужасно злая, эта миссис М… я хотел сказать — Анна, как вы ее называете.
— Но я должна… другие, я знаю, это делают.
— Лучше не надо, — противился Вильям. — Она к тому же глухая.
— Но я могу кричать.
— Это бесполезно. Она все равно не услышит. И она сумасшедшая… Она даже забыла, как ее зовут… она… она считает себя кем-то другим, так что нет смысла входить. Зачем, если она глухая и сумасшедшая? Это даже опасно. А на дом лучше снаружи глядеть. Внутри он хуже.
— Но я знаю людей, которые в нем побывали, — настаивала мисс Берфорд. — Я их лично знаю. Значит, это возможно и не так уж опасно.
Она решительно подошла к двери и постучала. Вильям стоял на некотором расстоянии, готовый в любой момент пуститься наутек. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и показалось морщинистое лицо миссис Мэлуни. При виде Вильяма оно исказилось гневом.
— Ах ты паршивец… ах ты…
Вильям, в ком доблесть сочеталась с благоразумием, готов был уже обратиться в бегство, надеясь, что ситуация каким-то образом разрешится без его участия, но тут он увидел, что мисс Берфорд что-то опустила в руку миссис Мэлуни, после чего гнев старухи поутих и сменился угрюмой подозрительностью.
— Можно ли, миссис Хэтэуэй, — сказала американка с обезоруживающей ласковостью, — заглянуть в ваш исторический дом?
— От истерической и слышу, — огрызнулась хозяйка, — и зовут меня, между прочим, миссис Мэлуни.
Мисс Берфорд повернулась к Вильяму с печальной улыбкой и прошептала:
— Бедная женщина!
Она вошла в кухню. Миссис Мэлуни стояла, зажав десятишиллинговую бумажку обеими руками и недоверчиво глядя на гостью. Вильям на всякий случай держался поближе к двери. Мисс Берфорд с восторгом осматривала старый дом, древний кухонный шкаф, каменный пол.
— Как мило! — выдохнула она. — И все подлинное!
Подозрительность миссис Мэлуни возрастала.
Потом что-то озадачило мисс Берфорд.
— Я видела фотографии. Конечно, память у меня никудышная, но, кажется, на них было больше вещей. Правда, я смутно себе все представляю, но определенно вещей было больше.
В качестве режиссера всей этой постановки Вильям решился на смелый ход.
— Да, — произнес он, — вещей было гораздо больше, но их убрали отсюда, когда она… когда она стала такой.
— А? — резко сказала миссис Мэлуни. — Что он болтает?
— Ничего-ничего, — миролюбиво проворковала мисс Берфорд.
Но угрожающее выражение лица старухи возымело свой эффект. Мисс Берфорд тоже постепенно начала отступать к двери. Миссис Мэлуни побагровела от ярости, из груди у нее вырвались какие-то клокочущие звуки, и мисс Берфорд, без каких-либо церемоний прощания, поспешила покинуть дом вслед за исчезнувшим Вильямом.
— Это ужасно! — уже на безопасном расстоянии произнесла американка. — Бедная женщина! Абсолютно ненормальная! Но, — с удовлетворением продолжила она, — я все увидела. Теперь я могу сказать, что побывала в этом доме. — Она вынула из кармана записную книжечку, открыла ее и пометила галочкой слова «Стратфорд» и «дом Энн Хэтэуэй». — Вот так! Теперь можно возвращаться в Америку.
