За размышлениями рабочий день закончился. Сотрудницы засуетились, задвигали стульями, поспешая домой. Валентина вышла последней, закрыла кабинет и сдала ключ вахтеру. Вышла во двор. Напротив входа стоял Дмитрий Степанович около машины. «Сон в руку», – успела подумать Валентина, а мужчина, увидев ее, поспешил предложить:
– Валя, садись, подвезу тебя домой. Я уже закончил работу.
Женщина немножко опешила от такой прямоты, да и не привыкла, чтобы ее возили с работы на машине, поэтому отказалась:
– Спасибо, Дмитрий Степаныч. Мне еще надо зайти к знакомым по делу, поэтому я пойду пешком.
Услышав отказ, мужчина растерялся, но, взяв себя в руки, более настойчиво сказал:
– Мне надо поговорить с тобой, Валентина. Давай хотя бы сядем в машину, что ли? Не стоять же на виду у всех!
Он открыл дверцу переднего сиденья, и Валентина, смущаясь, села. Сам Дмитрий Степаныч сел на водительское место, и повисла неловкая пауза. Неловкая потому, что оба знали, о чем будет идти речь. Начал Дмитрий Степаныч:
– Не умею я красиво говорить, ты уж извини. Ну, как получится… Нравишься ты мне, Валентина. Такая ты вся… опрятная, что ли?.. А что еще сказать, и не знаю… Короче, выходи за меня замуж, может, тогда скажу больше.
Валентина выслушала предложение руки и сердца спокойно, но ответа она и сама еще не знала. В любом случае сразу соглашаться не стоит.
– Дмитрий Степаныч, я не знаю, что тебе сейчас ответить. Не можем же мы вот так сразу взять и сойтись. Боязно как-то. Мне, конечно, приятно твое предложение, но спешить не будем.
Мужчина, радуясь, что ему с ходу не отказали, стал горячо уговаривать Валентину:
– Валечка, да чего же боязно-то? Мы же много лет на виду друг у друга. Знаешь, как мы заживем? А парень твой уже взрослый, скоро уйдет от нас, семью заведет. Мы с тобой еще на отдых будем каждый год ездить. Куда бы ты хотела поехать, Валя?
Так и не узнал Дмитрий Степаныч, куда Валя хотела бы поехать. Взглянув ей в лицо, он на полуслове остановился. Глаза Валентины враз стали холодные, лицо застыло.
Напрасно ты, Дмитрий Степаныч, употребил одно выраженьице! Напрасно! Все разрушил! Угораздило же тебя сказать: «уйдет от нас», потому как не мыслила Валентина своей жизни без Егора. По крайней мере, решать этот вопрос дано только ей, а не каким-то там «женихам»!
Мужчина сначала даже испугался. Подумал, что женщине плохо, так все вдруг переменилось.
– В чем дело, Валя? Ты плохо себя почувствовала? Давай отвезу тебя домой!
– Не надо, Дмитрий Степаныч! Я хорошо себя чувствую.
После паузы добавила:
– Ничего у нас с тобой не получится.
– Но почему, Валентина?
– Понятия у нас с тобой разные.
Валентина открыла дверцу, вышла из машины, повернувшись к мужчине, сказала:
– Ты тоже справный мужик! Найдешь себе женщину. Извини.
И ушла. В голове клокотало: ждать, чтобы ее Егор от нее ушел?! Она чеканила шаги, как будто вбивала всю ярость каблуками в землю. Потом неожиданно для себя громко воскликнула: «Старый козел!» После этого стало легче, и, подойдя к дому, уже совсем успокоилась. Егор хлопотал на кухне. У них был уговор: кто раньше приходит, тот готовит ужин.
Пару месяцев спустя в отделе статистического управления праздновали свадьбу Дмитрий Степаныча. Женился он на молоденькой девице из бухгалтерии. Невеста была много моложе жениха, называла его «мой Димон» и требовала, чтобы муж вез ее через дорогу всякий раз на машине попить кофе в обеденный перерыв. Как-то Рита, глядя на Валентину, заметила:
– Валь, ты такая умная баба. Сына вон какого одна вырастила. А почему-то не устроишь свою жизнь… В чем дело, не могу понять?
Валентина, улыбаясь, ответила:
– Нашла чем себе забивать голову!
В последнее время у Валентины стало прихватывать сердце. Один раз даже пришлось вызвать на работу «Скорую помощь». В конце концов Валентина ушла на инвалидность, уговорив начальство оставить ее на работе на полставки. Хотя Егор настаивал на ее увольнении. Но Валентина, стараясь быть бодрой, шутила:
– Сынок, не вешай нос. Я не собираюсь умирать. Тем более что из-за моей инвалидности в армию тебя теперь не возьмут, как говорится: «С поганой овцы хоть шерсти клок!» Так что давай будем думать о твоей женитьбе.
– Мама, для меня главное, чтобы ты была здорова. А женитьба успеется…
После паузы продолжил:
– Я сегодня виделся – с кем бы ты думала? – с Филипп Петровичем! Да, да. Накладную у него подписывал на электрооборудование. Ты знаешь, он мне подсказал, где можно взять халтурку. Со следующей недели буду ходить вечерами на ферму, менять электропроводку. Так что, «маман», вы увольняйтесь с работы! И не спорьте со мной, пожалуйста: этот вопрос не подлежит обсуждению. И вообще, мама, мы начинаем копить с тобой на машину. Я уже несколько уроков по вождению взял у вашего Дмитрий Степаныча. Он мне сам предложил. Ты, кстати, знаешь, что он развелся со своей Анжелкой? Еще полгода назад. А меня как увидит – первым делом справляется о тебе! К чему бы это, мама, ты, случаем, не знаешь? – шутливо спросил Егор, обнимая ее за плечи.
Валентина зачарованно смотрела на сына, потом, очнувшись, спросила:
– Как там Филипп Петрович?
– Постарел сильно. – Лицо Егора приняло озабоченное выражение, и он добавил: – А еще, мне кажется, он серьезно болен.
Спустя месяц Валентина и Егор узнали, что Филипп Петрович слег. Однажды к Егору во время работы подошел бывший сокурсник Юра. Он также работал электриком, только на другом объекте. Поздоровавшись, парень сказал:
– Егор, я сегодня заходил к Кашубину. Срочно надо было накладную подписать. Вынужден был идти к нему домой. Он лежит больной. Просил передать, чтобы ты к нему зашел. Егор, сходи, пожалуйста, не подведи меня. Я пообещал старику, что сегодня же тебе передам.
– Спасибо, Юра! Конечно же, я пойду, сегодня же!
Егор засуетился и стал снимать комбинезон. Юра еще пытался поговорить, но, увидев, что Егор отвечает ему невпопад, попрощался и ушел.
Егор постучался, услышав слабое «Открыто», осторожно открыл дверь и зашел в комнату. Исхудавший до неузнаваемости, Филипп Петрович лежал на диване. Егор подошел ближе, поздоровался и, не дождавшись приглашения, осторожно присел на краешек стула, стоявшего, видимо, для посетителей. Он не знал, что в таких случаях говорят, поэтому молчал. Тишину нарушил больной:
– Что, Егор, трудно во мне признать Филипп Петровича? Сейчас бы твоя мама не пошла со мной танцевать, как много лет назад.
После паузы добавил:
– Впрочем, ты об этом не знаешь.
Егор не знал, что ответить, отвел взгляд в сторону, как бы рассматривая что-то на стенке. Больной продолжал:
