Я шел по твердому, через холмы и ямы, их было так много, что я перестал их различать и думать о них. Они исчезли, как исчезло все, что не имело значения. Единственное, что осталось – дно, по которому шел. Дно вывело на берег. Ведь берег – это дно без болота.
Книгу оставлю в тюрьме. На воле она не нужна. Это общая тетрадь с множеством почерканных листков. Кому-то она пригодится, как пригодилась мне желтая книга, если он сумеет разобрать мои каракули, конечно. Или ее скурят, как Библию. Тоже неплохо.
Пора закругляться. Мусора на продоле. Сегодня-завтра все закончится. Мы удерживаем тормоза. Вот-вот коцнется брама и что-то будет. Коцнуть созвучно с концом. Возможно, это что-то значит.
Живучий гад
1
Детство. Двенадцать лет. Саша заработал за два часа двадцать пять рублей.
Буханка хлеба стоила двадцать две копейки. Мороженое, сто граммов, – двадцать копеек. Проезд на метро – пять копеек. Автомобиль «Жигули» – пять тысяч рублей. Месячная зарплата его папы двести пятьдесят рублей, а у Саши в кармане двадцать пять рублей, за два часа, из воздуха.
Что он сделал, чтобы достичь таких высот?
Продал во дворе подзорную трубу за пять рублей. Подзорную трубу купил давным-давно, за три рубля. Потом она надоела, и он продал ее, за пять рублей, одному мальчику.
Потом пошел в спортивный магазин и купил на два рубля блесен, четыре штуки. Блесна – блестящая железячка обтекаемой формы, разукрашенная яркими лаками, похожа на рыбку. На блесну клюет щука. Блесны продавались в пластиковых коробочках.
Принес блесны домой и наклеил на коробочки иностранные буквы. Во дворе продал блесны по три рубля за штуку. Двенадцать рублей за четыре блесны по три рубля, плюс три рубля, что остались после продажи трубы, получается пятнадцать рублей.
Пятнадцать рублей за полчаса.
Снова пошел в спортивный магазин. Купил на два рубля четыре блесны, только другие, непохожие на предыдущие. И моток разноцветной лески за шестьдесят копеек. Саша брал яркий товар, потому что его покупателями были дети.
Дома наклеил на коробочки иностранные буквы, вырезанные из конверта от эстонской фотобумаги. Цветную леску намотал на катушку и упаковал в целлофан. Сверху на целлофан приклеил наклейку от венгерских бритвенных лезвий, которые папа привез из командировки. С этим всем вышел во двор и сразу нашел покупателей.
Те же дети, которые купили у него четыре блесны, выкупили весь новый товар.
Блесны продал по три рубля за штуку, а за леску запросил сначала пять, но, поторговавшись, уступил за три рубля. Неплохо нажился и в этот раз. Теперь у Саши было двадцать восемь рублей.
Снова пошел в магазин «Спорттовары». Купил две блесны за рубль и шесть поплавков по пятнадцать копеек. На этот раз вложил в товар один рубль девяносто копеек.
Дома снова все красиво упаковал, намереваясь выручить десять рублей чистого дохода. Поплавки пошли бы по рублю, как японские, а блесны по старой цене, три рубля за штуку.
Саша вышел во двор и обломался. Дети потратили все деньги, и он ничего не мог с этим поделать. Получалось, что он остался внакладе. Погорел на рубль девяносто. Остался невостребованный товар, спрос на который исчезнет с первым походом детей в спортивный магазин. Странно, что они раньше до этого не додумались.
О скидках не думал. Они бы не выручили. Пришлось обменять свой яркий, красивый, «импортный» товар на старенькую отечественную подзорную трубу, с которой все началось.
Саша получил трубу обратно и подсчитал выручку. Чистого дохода за два часа ровно двадцать шесть рублей. То есть двумя часами ранее денег не было, и вдруг они появились, как из пустоты. Не потратив, не потеряв, как фокусник-иллюзионист, Саша материализовал двадцать шесть рублей прямо из воздуха. Но деньги быстро закончились. Как пришли из воздуха, так и улетучились. Все потратил на кино – иллюзию большого экрана. Кто-то более умный и искушенный развел Сашу, как он развел малолеток.
Билет в кино стоил тридцать копеек. Это значит, что в кино Саша сходил больше восьмидесяти раз!
«Фильмы – золотое дно». Вот о чем он думал: не о фильмах, а о золотом дне. Но перед тем, как опуститься на это дно, Саша стал самым первым в школе фарцовщиком.
2
Иностранные жвачки в городе продавались только в одном месте. На Центральном рынке под названием Озерка. Там стояла старая цыганка и продавала жевательную резинку трех видов: Donald, Turbo и Tip-i-tip. Все по рублю, кроме Turbo.
Turbo по рублю пятьдесят.
Город открыли для иностранцев месяц назад. До этого он был закрытым. Это означало, что иностранцы и иностранные товары, кроме разрешенных, были в нем запрещены.
Цыганка и американские жвачки появились сразу, как только город открылся. Все дети школьного возраста, старше и младше, очень и очень заинтересовались товаром старой цыганки. Это было золотое дно. Цыганка нагрела кучу денег, а Саше помог разбогатеть случай.
Жвачки привозили из Польши польские туристы и оставляли их здесь в обмен на утюги, холодильники, телевизоры, пылесосы, швейные машинки и электрические чайники.
По телевизору в программе «Время» показывали, что все это добро в Польше было дефицитом. А здесь люди шустрые, работники универмагов, могли себе позволить такой обмен. Это им ничего не стоило.
Телевизор в обмен на пять ящиков «Дональдов». В Польше «Дональды» шли по пять копеек, у нас по рублю. Считайте. В одном ящике сто блоков. В блоке двадцать штук жвачек. Двадцать на сто и на пять – пять тысяч. Пять тысяч рублей за телевизор! В то время, с магазинной наценкой из-под прилавка, цветной телевизор третьего поколения стоил шестьсот рублей.
За пять тысяч с ходу можно было купить автомобиль «Жигули».
Полякам телевизор обходился в двести пятьдесят рублей. Получалось четыре тысячи четыреста рублей чистого дохода. Это если работник универмага сам платил за телевизор, а потом сбывал его по бартеру. Но они не тратили свои деньги. Они, работники, меняли телевизор на жвачки и клали в карман все пять тысяч. Потому что телевизоры были государственные, а значит – ничьи. Круто, не правда ли?
Эта первая цыганка со жвачками не была работницей универмага. Там работала ее дочка, что тоже неплохо, так как все деньги оставались в семье.
В двенадцать лет Саша всего этого не знал, про туристов и бартер, знал только, что все яркое, красивое, иностранное и с приятным вкусом, да еще выдувающее большие пузыри – очень ходовой товар для детворы.
Позже заметил, что пользуются спросом не сами жевательные резинки, а этикетки от них и вкладыши. Вкладыши – это такие яркие бумажки, похожие на этикетки, вроде маленьких комиксов. У Turbo это фотографии крутых автомобилей. Вкладыши стоили чуть меньше рубля. Если хорошо поторговаться, то можно продать за рубль и за рубль пятьдесят, но только малолеткам.
