— Хороший, значит, знающий? — поинтересовалась Маша.
— Хороший, значит, у него свои ходы-дорожки и к ментам, и к судьям проложены, — продолжила просвещать Машу черная вдова. — Только не начинай снова реветь, — сказала она, увидев, что от безысходности Маша приготовилась вновь заплакать. Ну что, подруге твоей будем звонить? — Покопавшись в белье, черная вдова вытащила сотовый телефон.
— Да, только ее сейчас в Москве нет, она в командировке в другом городе. А у меня мама в больнице и ей некому…
— Слушай, ты что-то сильно голову мне морочишь, — разозлилась сокамерница. — Если подруга в другом городе, то тариф двойной, сечешь?
— Да.
— А адвокат в нашем городе или тоже за границей?
— Он не за границей, и подруга тоже… это у меня дочь за границей…
— Стоп. Значит, звоним подруге. Только ты уж больно говорливая, поэтому на проводе буду я. Сечешь?
— Нет.
— И не надо! Диктуй телефон.
* * *
— Дело очень непростое, Екатерина Власовна. — Преуспевающий защитник всех обиженных, адвокат из компании «Савельевы и К°», сидя в дорого обставленном кабинете, объяснял проблему. — Я с ним ознакомился. Буду краток. Частичное признание вины и компенсация в сумме… ну, сумму можно обговорить потом, спасут вашу подругу. Я созванивался с немецким бизнесменом господином Ларриком. Думаю, что он согласится. Как говорится, если ей срок дадут, ему ничего не светит, а если примем частично и возместим ущерб… в общем, на безрыбье…
Провели его капитально! Как принято у нас. Она, ваша знакомая Мария Свиридова, из свидетелей перелетела в соучастницы. Кто постарался неведомо. Да-с!
— Как же так, Машка — соучастница? — не могла успокоиться Катя, и, глядя на Диму, пробовала подавать ему знаки.
— Да, — повторил адвокат, растягивая и без того дорогое время, оплаченное по минутам беседы, — тем более пьющая она. Вы знали об этом?
— Кто это сказал?
— Видно из материалов дела.
— Сколько нужно денег? — что-то прикидывая в уме, коротко подытожил беседу Дима.
— Много. Половину от сделки… хотя бы.
— Сделка миллион? — Катя нервно застучала карандашом по столу.
— Совершенно верно. И это только по документам. Герр Ларрик утверждает, что на деле гораздо больше. Но нас, то есть вашу подругу, это уже, слава Богу, не касается!
— Дима, что можно сделать? — глядя на стрелки часов, отсчитывающих деньги дорогого адвоката, быстро произнесла Катя.
— Есть несколько вариантов, — словно давно готовившийся к ответу, как прилежный ученик, так же быстро стал перечислять Катин возлюбленный и партнер. — Первое: взять кредит в банке.
— Подо что?
— Под ее квартиру.
— Много не дадут.
— Второе: продать квартиру. Сейчас дадут много.
— Пока.
— Да.
— У нее больна мать. Она в больнице.
— Нужно будет ее юридическое согласие, — вмешался в разговор адвокат.
— Она согласится, — без сомнений подтвердила Катя.
— Хорошо.
— Куда их вдвоем будете перепрописывать?
— В коммуналку или… — раздумывал Дима.
— Или к нам, — твердо сказала Катя.
— К нам быстрее и проще, — согласился Дима.
— Сколько у нас есть времени? — вновь обращаясь к адвокату, поинтересовалась Катя.
— Немец адекватен. Если я пообещаю, что быстро все проверну, то пару недель подождет.
— Действуйте, только…
— Что только? — вскинулся адвокат.
— Машка там долго не выдержит.
— Ну… можно подумать, чем ей там помочь, — недвусмысленно предложил адвокат.
— Здесь-то мы справимся: и квартиру продадим, и добавим, если потребуется. Главное, чтобы она там продержалась, — обеспокоенно проговорила Катя. — У нее и так депрессии часто бывают.
— У меня с ней завтра свидание. Могу что-нибудь передать.
— Вот если бы для настроения… — сама от себя не ожидая такой просьбы, Катя жестом показала на горло, — тогда она продержится.
— Вы имеете в виду бутылку вина? — не скрывая своего удивления, воскликнул адвокат.
— Нет, она предпочитает что-нибудь покрепче.
Глава шестнадцатая
— Значит, и вы тоже предпочитаете что-нибудь покрепче? — Присматриваясь повнимательнее к Регине, немецкий предприниматель Людвиг Штайн удивленно поднял густые брови. Столько лет прошло! Тот же ресторан, почти та же обстановка, и даже слова, произнесенные русской девушкой, те же! Только девушка совсем не та, не простодушная, веселая, задорная Маша, с искринкой в глазах.
Немец еще раз обвел глазами зал.
В ресторане продолжала играть тихая механическая музыка. Ни лихих танцев «Асса!», ни душераздирающих «Прости, прощай» здесь, в обновленном заведении, теперь не услышишь. А жаль!
Немногочисленные посетители продолжали скучно беседовать между собой и манерно вылавливать безхолестериновую еду из новомодных, четырехугольных, тарелок. А не аппетитно уплетать, как это бывало прежде.
У иностранного бизнесмена Людвига Штайна ностальгически сжалось сердце. По ушедшим годам, по удалому веселью, томным объятиям в этом зале. Но больше всего по той, которую он продолжал помнить и любить. Строгая, неулыбчивая девушка Регина, сидевшая напротив, все же чем-то неуловимым напоминала ему ту давнюю любовь. Только чем?
Во взгляде переводчицы скользило удивление непонятному вопросу: почему «тоже»? Чувствовалось тщательно скрываемое недовольство: как это он посмел с кем-нибудь сравнить ее? Молодость категорична.
Конечно же, эта красивая русская девушка несравненна. Она сама по себе!
— Просто потому что теперь… — Он задумался, раскрывать ли душу длинноногой красавице. Пожалуй, не стоит. — Итак, — продолжил он мысль, — принято считать, что ваше поколение выбирает… — Он хотел продолжить, но девушка из агентства со странным названием «Берд» опередила его.
— Это слишком банально, — не дав ему договорить, мягко возразила переводчица.
— А водка, с вашей точки зрения, оригинально? — Он постарался произнести это довольно мягко, чтобы не спугнуть и не обидеть ее.
— Нет, просто очень холодно, а я легко одета. Я ведь тоже недавно прилетела в Москву из Европы. — Сказав это, она широко улыбнулась, и у нее так же, как у Маши, появилась ямочка на щеке. Или это ему показалось? — Извините, если вас это шокирует. — Длинным ноготком она показала на прозрачную жидкость, которую аккуратно, стараясь не пролить на скатерть, наливал ей в рюмку официант.