— И все же это непорядочно, — процедила она сквозь зубы.
Джина никогда не поймет, думал Морган, что иногда приходится жертвовать правами на неприкосновенность личной жизни во имя более высоких целей. Она не заслуживала того, что ее втягивали в неразбериху, к которой она не имела ни малейшего отношения. Она должна связать свою жизнь с хорошим, открытым человеком, человеком без двойного дна. Он понимал, что обязан предоставить ей возможность спокойно уйти. И все же он постарался отмахнуться от подобной мысли.
— Так что же нам следует делать, Слоун?
— До тех пор пока не представится шанс пообщаться с Гамильтоном, будем продолжать действовать, будем скрываться. Короче, мы должны выжить.
Выжить, с горечью подумал Морган. Да, так называется эта игра, в которую они играли. Она была важнее работы, важнее, чем проведение операции. Мертвый агент никому не нужен.
— Может, пришло время преподнести кое-кому сюрприз, — сказал Слоун, качая головой.
— На сей счет у меня нет никаких идей, Слоун.
— А как с твоим братом?
Морган бросил на приятеля свирепый взгляд.
— Не трогай Кита.
Слоун оставил без внимания угрожающий тон Моргана.
— Он мог бы…
— Нет.
Наклонившись вперед, Слоун заговорил:
— Он делал это раньше.
— Брось. То было совсем иное.
— Разве? Мне кажется, что было то же самое.
— Я же сказал, брось, Слоун. Только ты и Гамильтон знаете о Ките. Я всегда был против того, чтобы мой брат был замешан в моей работе, и сейчас не собираюсь втягивать его в эту заваруху.
Слоун оперся о свой камень и почесал шевелюру.
— Тогда это было твое пожелание. И оказалось, оно не было ошибочным.
— Это не первая ошибка, которую я допустил.
Его глаза остановились на склонившейся фигурке женщины на спальном мешке. Он надеялся, что теперь он больше не ошибется.
Джина задремала под разговор двух мужчин. Морган взглянул на свернувшуюся женщину и свободной частью спального мешка прикрыл ее.
Бедная Джина! Она не только лишилась отпуска, но и оказалась в такой ситуации, о которой и подумать не могла, даже в страшном сне не могло ей присниться. За последние дни ей пришлось столкнуться с такими событиями, которые с трудом переносились даже опытными агентами.
Доверчивая, нежная Джина! Морган сжал зубы от подступившего желания заняться с ней любовью. Под оболочкой стыдливости скрывалась сильная, храбрая женщина с нежной душой. С достойным мужчиной она могла бы стать необыкновенной женщиной.
Эгоист? Да, он был эгоист, но не по отношению к Джине. Она затронула в нем какие-то внутренние струны, что-то такое, что, как ему казалось, было утрачено им навсегда.
Благородство. Честь. Ответственность. Она заставила его почувствовать себя Белым Рыцарем, готовым пожертвовать собой во имя Прекрасной Дамы. Он был готов сразиться с каким угодно драконом.
Она пробудила в нем способность мечтать.
— А как ты собираешься поступить с ней? — спросил Слоун.
— Постараюсь найти для нее безопасное место. Такое, до которого не сможет добраться Левинтон.
Слоун коротко хохотнул.
— Уверен, что такого места не отыщется. Его ребята выследят ее и шаг за шагом выйдут на нас.
— Думаю, что они слишком заняты слежкой за мной, а не за ней. Я не собираюсь тащить ее через всю страну. Она и так нахлебалась. Удивительная женщина. Плохо, что она недооценивает себя, — пробормотал он.
— Она должна быть такой, коли ты положил на нее глаз.
Слоун прав. Он действительно влюбился в Джину. Он боролся со своим чувством, но оно его одолело. Он покорен ее чистотой, ее доверчивостью. Она воспринимала вещи такими, какими они и должны быть. Он был покорен ее скромностью, застенчивостью. Ее храбрость вызывала в нем уважение.
Но она не была серым, простым человеком. Даже проведя с ней пять сумасшедших дней, он продолжал открывать в ней все новые и новые грани. А чтобы разгадать ее до конца, узнать ее душу, мысли, которыми она живет, потребовалось бы не менее пятидесяти лет.
Он понимал, что у него нет этих пятидесяти лет. В лучшем случае он располагал только двумя днями. А это слишком короткий срок.
— Так куда ты намерен отвезти ее?
Морган хитро улыбнулся.
— В одно местечко, где ее никто не подумает искать. В лесной домик моей матери.
Слоун приподнял голову, его губы медленно растянулись в улыбке.
— Великолепная мысль. Даже Гамильтон не знает этого места. Будем надеяться на все хорошее.
Морган еще раз взглянул на спящую женщину.
— Так оно и будет, Слоун. Все будет хорошо. Иначе быть не может.
11
Следуя указаниям Слоуна, Джина без труда нашла небольшое озерцо между скал. Проведя две ночи на земле, ей безумно хотелось как следует вымыться.
Джина глядела в прозрачные воды. Хотя это был тот сезон, когда люди с удовольствием торчали часами в воде, ей было боязно. Слоун заверил ее, что скалы и кустарник отгораживают озерцо от реки, по которой иногда проносятся на своих плотах сплавщики леса.
Она склонилась над неподвижной гладью озера. Ей еще никогда не приходилось купаться нагишом в таком месте. Она чуточку стыдилась, снимая с себя белье и погружаясь в чистую, прогретую солнцем воду.
Положив на плоский камень кусок мыла, флакон с шампунем и полотенце, которыми снабдил ее рыжий гигант, Джина принялась стягивать с себя блузку.
Она разделась, попробовала воду ногой и, сжав зубы, бросилась в самую середину озерка, где было достаточно глубоко, чтобы как следует вымыться. Набравшись храбрости, она по шею погрузилась в прохладную воду. Когда прошел первый ожог, Джина почувствовала всю прелесть пребывания в естественной ванне. В голосе у нее даже появились греховные мысли. От холодной воды кожа покрылась пупырышками, а соски стали плотными и упругими. Намылив тело, намочив голову, она с удовольствием подставляла открытые участки тела солнцу. Самочувствие было прекрасным. Ей хотелось как можно дольше продлить удовольствие, но боязнь, что ее могут увидеть с реки в таком виде, заставляла ее поторапливаться.
Окунувшись еще раз, она вытерлась насухо, натянув на себя блузку и потрепанные джинсы. Закрутив полотенце вокруг головы, она растянулась на жестком, но удобном камне. Джина почувствовала себя промытой, освеженной, но в общем-то несчастной. Через несколько часов, перед рассветом, они должны будут покинуть это место, которое на короткое время дало им передышку в продолжающемся кошмаре. А потом их путь лежит к таинственному домику матери Боба. Оттуда он должен уйти. Один. Без нее.
