Вик уныло взглянула на посудину с едой, стоящую рядом с ее койкой. В жестяной плошке лежала какая-то рыхлая и неаппетитная масса. Впрочем, даже если бы перед ней лежал цыпленок гриль, в ней вряд ли проснулся бы аппетит. Отчаяние, страх вытравили все остальные эмоции и чувства. Вик казалось, что чувство голода атрофировалось у нее, как тогда, когда она пыталась убить Эмиса…
И снова звон ключей за ее дверью. Вик опять вздрогнула и подняла голову. Мираж, обман?! Наверное, как и в предыдущий раз, никто не войдет…
Но на этот раз ключ совершил несколько оборотов в замочной скважине, дверь, скрипнув, открылась, и в камеру зашла надзирательница. У этой женщины словно не было лица – только серая маска безразличия. Интересно, снимает ли она ее, когда приходит домой, к детям, к мужу? А есть ли у нее муж и дети? Может, оттого она и работает тюремной надзирательницей, что в ее жизни нет никого, кто скрасил бы ее одиночество?
– Что уставилась?! – бросила ей надзирательница, не меняя при этом выражения лица. – А ну, вставай! К тебе пришли! Нечего рассиживаться!
Вик даже не обратила внимания на грубость надзирательницы. Она тут же вскочила с койки. Глаза ее радостно заблестели. К ней пришли! Кто это?! Карри, отец?! Она выйдет из этой камеры, хотя бы ненадолго! Сможет вырваться на несколько минут из этих серых стен! Поговорить!
Вик нетвердой поступью вышла из камеры. Надзирательница отвела ее в комнату для свиданий. Это было длинное помещение, разделенное на две части: снизу – каким-то прочным материалом, а сверху – стеклом.
За стеклом, по ту сторону жизни, сидел Карри. Вид у него был понурый, но глаза, живые, блестящие глаза искали Вик. И наконец нашли ее. Вик не смогла сдержать улыбки. Карри смотрел на нее так, будто в ней была заключена вся его жизнь…
Надзирательница посадила Вик рядом со стеклом и протянула ей трубку.
– У тебя есть пять минут, – бросила она, как будто не знала, что для Вик эти пять минут значат больше, чем вся оставшаяся жизнь.
Карри схватил трубку и прижал ее к уху так, что ему стало больно.
– Вики, девочка, как ты?! – взволнованно спросил он. – Ты держишься?!
Вик кивнула, пытаясь справиться со слезами, застлавшими глаза.
– Держусь, – прошептала она, хлопая ресницами. Но слезы неумолимо текли по лицу, и с этим Вик ничего уже не могла поделать. – Не обращай внимания. Я так рада тебя видеть…
– И я тебя. Я чуть с ума не сошел, когда тебя арестовали. Ну ничего, – улыбнулся он, – у меня есть хорошие новости. Сюда вылетел Прэскот. Он похлопочет, чтобы тебя выпустили под залог. Думаю, это удастся сделать. И ты будешь свободна, Вик!
Мысли о свободе ударили ей в голову пьянящим вином. Свободна, свободна! О, если бы только это было правдой!
– Да, да, – кивнул он, увидев сомнения Вик. – Прэскот добьется этого, вот увидишь!
– Ты уже сказал папе? – спросила Вик. Ей не хотелось, чтобы отец узнал правду. Ему будет слишком тяжело пережить эту трагедию.
Карри отрицательно покачал головой.
– Нет. Решил не волновать старика. Уж лучше ты сама ему скажешь, когда выберешься отсюда. Я сказал ему, что тебе пришлось задержаться в Пингтоне. Что открылись новые факты о смерти Аннабель. Соврал, что снял тебе номер в гостинице. Он порывался приехать, но я отговорил его, объяснив, что еще рано… Надеюсь, ты успеешь вернуться до того, как Фрэд что-то заподозрит…
– Надеюсь… – вздохнула Вик.
Она опустила глаза. Скоро ей придется снова вернуться в камеру. В четыре стены, которые она ненавидит всем сердцем.
– Я привез тебе кое-что, чтобы ты не очень скучала в тюрьме, – подмигнул ей Карри. – Надзирательница передаст тебе несколько романов. Они отвлекут тебя от дурных мыслей.
– Романов? – оживилась Вик. – Каких?
– Элизабет Макдуггал. Не знаю, понравится ли тебе…
– Элизабет Макдуггал! – оживилась Вик. – Да это же моя любимая писательница! Я всегда покупала ее книги, когда приезжала в Пингтон! По-моему, никто не знает женщин лучше, чем она! Как ты догадался?!
Карри улыбнулся и развел руками.
– Не знаю. Просто пришло в голову, что тебя это отвлечет…
– О, Карри…
– Вики, я хотел сказать тебе… – В трубке послышалось его учащенное дыхание. – Я хотел сказать тебе…
– Ваше время истекло! – гаркнула надзирательница над самым ухом Вик.
– Я люблю тебя, Вики! – отчаянно выкрикнул Карри, увидев, что у Вик забирают трубку.
– И я тебя! – закричала Вик, вырывая трубку из цепких рук надзирательницы.
Несколько заключенных, также беседовавших с визитерами, обернулись.
– Люблю тебя! – продолжал кричать Карри.
Но Вик теперь могла только видеть его, взъерошенного, размахивающего руками. Она прекрасно понимала, что он кричит ей сквозь звуконепроницаемое стекло.
– И я люблю тебя! – крикнула она, вырываясь из рук надзирательницы, которая уже силком тащила ее в камеру.
Заключенные и их гости смотрели на эту дикую пару с удивлением. Она – в тюрьме. А он… Наверное, он забудет ее уже через год после того, как она уйдет из его жизни. А может быть, и не забудет… Но это, скорее, сказочный финал… И все же… И все же эти люди вызывали у них сочувствие. Может быть, этой красивой девушке удастся освободиться? Во всяком случае, заключенные искренне пожелали ей удачи…
Вик запоем прочитала несколько романов Элизабет Макдуггал. Именно они помогли ей не сойти с ума от одиночества. Она настолько уходила в жизнь героинь, что не замечала ни времени, вяло плетущегося в тюремных стенах, ни заунывных напевов, раздающихся из соседней камеры. Она дочитывала один роман и немедленно хваталась за другой. События, происходящие в книгах, увлекали ее настолько сильно, что она невольно забывала о своей судьбе и своих переживаниях.
Стоит ли говорить о том, как она была благодарна Карри! Он не только не отказался от нее, но и помог ей пережить это страшное время. Отрываясь от книжек, Вик вспоминала его признание и улыбалась. Наконец он сказал ей, что любит!
Пусть это признание прозвучало не при свечах, а при унылом свете тюремных ламп, пусть оно сопровождалось не романтической музыкой, а гарканьем надзирательницы – от этого оно не перестало быть признанием. Карри любит ее!
Карри, любимый… Ее любимый Карри… Вик смаковала эти слова, упивалась ими и с нетерпением ждала того момента, когда она сможет выйти из тюремных стен и услышать все то же, без стекла и телефонных трубок… И этот момент настал…
Снова звон ключей и холодное лицо надзирательницы.
– Виктория Миглс! – произнесла она так, будто выносила узнице смертный приговор. – К вам пришли.
Вик понимала, что могут означать эти слова. Либо то, что Карри и Эрни Прэскот добились ее освобождения, либо то, что ей придется остаться здесь на неопределенный срок. Неизвестность будоражила ее душу, страшила ее. Какие еще сюрпризы преподнесет ей судьба? Если бы она могла прочесть решение по лицу надзирательницы! Но оно по-прежнему оставалось холодным и безучастным.
