Когда же накал страсти угас, у Кайла осталось только одно чувство — сожаление. Сожаление о том, чтб могло бы быть, но никогда не случится. Сожаление, что каждому из них уготовано следовать своим путем.
Он прижал ее к себе и вдруг почувствовал каплю влаги на своей груди. Мэган молча плакала.
— Ты останешься обедать?
— Если ты приготовила для двоих, — невесело улыбнулся Кайл.
Мэган обрадовано вздохнула.
У нее в холодильнике лежала небольшая индейка. Мэган купила ее ко Дню Благодарения, да так и не приготовила, решив, что, в общем-то, нет смысла устраивать праздник для самой себя.
Хорошо, что индейка сохранилась до сегодняшнего дня — ее первого в жизни настоящего рождественского обеда.
Впрочем, и этот обед не станет подлинно рождественским, мешать будет привкус одиночества, который уже ощущается в воздухе.
В сущности, этот обед обещал быть худшим из всех.
— Твой… — Она осеклась, но, собравшись с силами, продолжила: — Твой мотоцикл завелся?
— Да. С первой попытки.
Мэган сама не ожидала, что так защемит сердце. Она снова вспомнила минувшую ночь и подумала, что эта память останется с ней навсегда.
Когда Кайл предложил ей уехать с ним в Чикаго, она была так близка к тому, чтобы согласиться! Но здравый смысл, предостерегавший ее о подводных камнях на этом пути, оказался сильнее. И все-таки, если бы он вдруг сказал, что любит ее, тогда уже ничто — ничто! не бы не удержало. Ради его любви она пошла бы на все!
— Ну что ж, я, пожалуй, приведу себя в порядок перед обедом, — сказал Кайл.
Вместо того чтобы, как обычно, коснуться ее, ласково потрепать или погладить, он остановился в нерешительности. Потом, наклонившись, поспешно чмокнул в лоб. Прежний накал чувств уступил место неловкости. Они уже больше не были любовниками. Никогда уже не станут они делиться своими радостями, сокровенными мечтами или потаенными страхами.
Накрывая на стол, Мэган услышала, как шумит по трубам вода — в ванной мылся Кайл. Вся атмосфера в доме была буквально насыщена его присутствием. Взгляд ее всюду наталкивался на те или иные предметы, знаки, напоминающие о нем. Утром, когда она вошла в ванную, в глаза бросились его туалетные принадлежности, рядом с ее собственными. Все говорило, даже кричало об их недавней близости, которой осталось жить совсем недолго — часы, а может, минуты.
На миг она в отчаянии пожалела, что он не уехал тайком, покуда она спала. Нет слов, это было бы жестоко, но изводиться так, как она сейчас, было много, много тяжелее.
Мэган слила картошку, приготовила картофельное пюре и отметила, как тихо становится в доме. Даже шум воды прекратился, но Кайл, очевидно, все еще был в ванной. В кухню, постукивая когтями, понуро приплелся Снежок. Заскулив, он улегся у ног Мэган, уронив голову на лапы, будто отзываясь на ее печаль.
Но когда Кайл вошел в кухню и Мэган обернулась к нему, на губах ее играла улыбка. Несколько секунд она беззастенчиво любовалась им. Кайл побрился. Теперь яснее обозначились волевые очертания подбородка и обольстительная ямочка на нем.
Мэган знала, что сегодня все будет по-другому. Стремление спрятать собственные чувства потребует от нее громадных усилий…
— Пахнет заманчиво. Чем-нибудь помочь?
— Можешь разрезать индейку.
Скупыми, уверенными движениями Кайл разрезал птицу на порции и не спеша разложил их по тарелкам. Стараясь держаться так же непринужденно, она подала на стол картофель, клюквенный соус и кукурузу затем уселась напротив.
Кайл произнес короткую благодарственную молитву, а Мэган мысленно прибавила к ней свои собственные робкие мольбах о рождественском чуде.
— Как вкусно! — одобрил он, попробовав еду. — Отличный обед.
Чтобы не портить ему удовольствие, Мэган заставила себя тоже проглотить несколько кусочков. Но, поняв, что все равно не разбирает вкуса, опустила вилку.
Минут двадцать спустя, когда Кайл сложил салфетку, она еще раз подумала, что, оказывается, совсем неплохо умеет скрывать свои истинные чувства.
Для рождественского пирога не оказалось нужных продуктов. Мэган не хотелось вот так, сразу, отпускать Кайда, она искала повод задержать его подольше.
— Хочешь, приготовлю тебе горячего шоколада?
Взгляды их встретились, несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом он отрицательно покачал головой. Даже ожидая отказа, Мэган не думала, что он будет для нее таким болезненным.
— Мне бы хотелось до сумерек попасть в Денвер, — сказал Кайл.
— Понимаю.
— Мэган, прости, мне очень жаль. Я вовсе не имел в виду…
— Не надо, — прервала она слабым голосом, ощутив где-то под ложечкой острые холодные льдинки.
— Я проверил телефон. Связь уже восстановлена. Позвонил Пэм, моей сестре.
Она кивнула, чувствуя при этом, что с каждым его словом из нее понемножку уходит жизнь.
— Они обещали затянуть торжество до моего приезда.
Она выдавила из себя улыбку, которая тут же и угасла.
— Прежде чем ты уедешь… в общем, у меня есть для тебя кое-что.
Он заинтересованно поднял брови.
— Подарок к Рождеству. Подожди минутку.
Мэган поднималась по ступеням медленно, стараясь растянуть каждое оставшееся мгновение. Взяла коробочку, прикрепила к ней большой атласный бант, который сама смастерила.
Когда она вернулась в гостиную, его куртка уже небрежно лежала поперек тахты, сверху были брошены перчатки и стояла седельная сумка.
— Ну что ты… — смутился Кайл.
— Мне так захотелось.
Он взял у нее из рук коробочку. Кончики их пальцев соприкоснулись, и Мэган пронизал чувственный импульс.
Кайл аккуратно снял бант.
Время словно остановилось и нависло над ними плотным облаком — Мэган напряженно ждала приговора.
Молодой человек вытащил любовно завернутый в мягкую ткань предмет, медленно развернул его. Долго-долго не поднимал на нее глаз, лишь в глубокой задумчивости обводил пальце маленький нимб.
Мэган в волнении стиснула руки.
— Ну как? — замиранием сердца наконец решилась она.
— Мэган, это просто… — Он взглянул ей глаза и неловко кашлянул. Не для того ли, что бы скрыть чувство, отразившееся в глубин глаз? — Это замечательно! — Он снова прочистил горло. — Вылитая бабушка Агги. Как тебе удалось? — Кайл снова перевел взор на фигурку, погладил пальцем глиняный носик. В его руках ангелочек выглядел крохотным и хрупким.
— Я буду его беречь, — пообещал он и поцеловал Мэган в лоб, стараясь вложить в этот поцелуй все то, чего не мог выразить словами.
Потом снова завернул статуэтку в ткань достав из сумки свою рубашку, обернул ею — для большей сохранности.
