Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Целую.
Рене Дюлье».
Теперь Анаис стало понятно, откуда Мартин узнал, где ее искать. Интуиция не обманула ее насчет миссис Теренс. Мартин все еще описывал матери будущую свадьбу, он был возбужден и размахивал руками наподобие ветряной мельницы. А Анаис стояла с письмом в руках и молчала. С Теренсом ей все стало ясно еще в душе: они не могут быть вместе. Но Рене… Кто дал ему право решать за нее, каким образом устраивать свою жизнь? Почему он не спросил? Ведь мог разбудить и просто задать вопрос в лоб. Почему? Почему он все решил сам?! Однако тут же в голове возник ответ: потому что ты сама дала ему это понять. О Рене! Если бы ты знал! Она говорила о богатстве так уверенно, что он поверил, поддался убедительности слов. Конечно, они были убедительны, ведь Анаис повторяла их каждый день с четырнадцати лет. Но он первый заставил ее усомниться в них. Первый и единственный.
Мартин убрал сотовый.
– Ну? – Он вопросительно посмотрел на конверт. – Что там?
Странное чувство охватило Анаис. Зачем скрывать? Зачем прятаться, если все уже кончено? Рене исчез, просто растворился на одной из необыкновенно туманных сегодня улиц Лондона. И все потеряло смысл, выцвело в одночасье, словно старая фотография. Анаис смотрела на Мартина и не понимала, что этот человек здесь делает. Ей даже казалось, будто она вовсе не знает его. Не знает так, как познала этой ночью Рене. Не знает… Но тогда зачем он стоит тут, зачем выжидательно смотрит на нее? Ах да. Кажется, нужно ответить ему. Но о чем он спрашивал? О письме? Нет, было нечто гораздо более важное. Анаис никак не могла вспомнить. Письмо Рене будто парализовало ее, разделив жизнь на две половины: до этого листа и после. Еще вчера мир был так многолик и прекрасен, сердце отчаянно билось в груди и душа, переполненная блаженством настоящего чувства, рвалась в небеса, а сегодня все умерло, смолкло, обратившись в промозглую, туманную осень бытия, где только этот белый лист бумаги служит напоминанием о том, что скоро скованная морозом, бесплодная земля накроется саваном. Почему-то рядом с похоронами тут же возникла другая ассоциация – подвенечное платье. И Анаис сразу вспомнила, о чем говорил с ней Мартин.
– Я не согласна, – прошептала она. – Так много изменилось теперь… – Говорить было тяжело, мысли никак не хотели облачаться в легкие одежды слов. – Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. А разве без любви возможно счастье?
Анаис стояла посреди комнаты, по-прежнему держа в руках листок, и смотрела прямо перед собой, словно Мартина и вовсе здесь не было.
А разве без любви возможно счастье?
Она не спрашивала. Нет, она просто пыталась привыкнуть к этому сомнению, столь новому для нее. Еще вчера Анаис ответила бы «да». А сегодня и без того расшатанное здание принципов и взглядов трещало, скрипело и вот-вот грозило развалиться. Уже слышно было, как скрежещет тонкий, непрочный каркас, изъеденный ржавчиной, уже осыпалась со стен штукатурка. Черные трещины поползли от фундамента к крыше. Раздался (Анаис почти услышала его внутри себя) оглушительный грохот и…
– Без любви невозможно счастье, – уверенно сказала Анаис.
Теперь она не спрашивала, теперь она знала. И поэтому смело посмотрела на Мартина. Ушел страх оказаться виноватой, ведь сердцу не прикажешь. Зачем же мучить друг друга, когда можно просто сказать правду.
Мартин, все это время растерянно стоявший у окна, наконец подал голос:
– Что ты сказала?
– Я сказала, – Анаис улыбнулась, добродушно и радостно, – что мы не любим друг друга. И никогда не любили. Тебе льстило, что рядом с тобой красивая девушка, которой ты можешь распоряжаться. А мне хотелось красивой жизни, высшего света. Но счастливы мы не будем.
– Подожди, подожди… – Мартин поднял руку, словно хотел остановить ее речь. – Я не понял, ты что, мне отказываешь?
– Да, – просто и без лишних слов ответила Анаис. Она видела, что ее довод не произвел на Теренса никакого впечатления, и поняла, что бесполезно с ним говорить на эту тему.
– Как? – Мартин нахмурился. – Что такое, ведь еще недавно…
Анаис прижала палец к губам, делая ему знак замолчать, и протянула письмо.
– Прочти.
Мартин уткнулся в листок. Анаис видела, как он буквально пожирает его глазами, жадно вглядываясь в каждую букву. Неожиданно он скомкал бумагу и с остервенением кинул в сторону.
– Я так и знал! Так и знал, что тебя нельзя оставлять одну!
Анаис не удержалась, чтобы не съязвить, хотя вообще не была расположена сегодня конфликтовать.
– За это можешь поблагодарить Джуди.
– А вот это тебя не касается! – вспылил Мартин. – Как ты можешь осуждать ее, когда сама… сама… шлюха!
– Вот видишь, – спокойно возразила Анаис, – я в первый раз за все время наших отношений высказала по-настоящему свою волю. И что я услышала в ответ? Любимых и возлюбленных не называют грубыми словами, что бы они ни сделали. Рене тоже, можно сказать, бросил меня сегодня. По иным причинам, конечно, но бросил. Однако даже если бы он ушел к другой женщине, я ни за что не устроила бы ему скандала. Ты просто не понимаешь, и мне жаль тебя.
– Ах тебе жаль! – Мартин нервно заходил по комнате. – Тебе жаль! А мне жаль, что я… для тебя все сделал, о чем другие только мечтают…
Анаис снова перебила его:
– Я не другие, Мартин. И я не виновата, что не могу тебя полюбить. Но это еще полбеды, ведь ты тоже не любишь, только не знаешь этого, тебе не с чем сравнить. Ты никогда никого не любил, кроме себя самого.
– Только не надо намекать на мой эгоизм, когда сама ты уже больше трех месяцев ломаешь комедию, изводишь меня ради простого развлечения, путешествия по Европе.
– Неужели ты не понимаешь? – Анаис не заражала его нервозность. Казалось, ее сейчас вообще невозможно вывести из себя. – До вчерашнего дня и я не знала, что должна в идеале испытывать женщина к человеку, с которым собирается разделить печаль и радость жизни. Кстати, утешься, он ушел, решив, что счастье для меня в деньгах. И, знаешь, до вчерашнего дня я именно так и думала. Я смотрела с завистью на твою яхту, на то, как ты широким жестом можешь поставить выпивку всем в баре. И лишь сейчас понимаю, что все это лишь суета сует. И дай бог, чтобы ты тоже понял это когда-нибудь.
– А я не собираюсь ничего понимать. – Мартин остановился напротив Анаис, в глазах его вспыхнула злоба. – Я просто уйду. А если ты захочешь вернуться, то даже не думай об этом.
– Ты так ничего и не понял, – покачала головой Анаис. – Прощай, желаю тебе счастья. – И, немного помолчав, она добавила: – Счастья любви.
Мартин, вероятно, ожидал иного ответа. Он стоял неподвижно, все еще надеясь на продолжение, но Анаис молчала. Тогда он просто вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
За окном серое небо так набухло, что, казалось, еще немного – и оно провиснет до самых крыш. Холодный, едкий туман полупрозрачной пеленой окутал улицы. Он медленно проникал в души прохожих, словно усыпляя их чувства, сковывая волю. И люди шли с сонными, одутловатыми лицами, с зонтами в руках. Закутавшись в шали и плащи, они молчали, потому что боялись открыть рот. Боялись, что хотя бы одна частичка этой серой мути попадет в их легкие. Но не замечали, что туман, этот почти живой водянистый сумрак, просачивается сквозь кожу, затекает через ноздри вместе с воздухом.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
