Фред с минуту выжидательно смотрел на нее, а потом сказал:
– Даже странно, Элли. Я уж думал, что ты намерена опять прочитать мне целую лекцию. Она отпила немного вина и отставила бокал.
– Это бессмысленно.
Он лениво приподнял брови.
– Неужели ты даже не хочешь попытаться? А вдруг я уступлю перед твоим напором еще до того, как ты соберешься покормить меня?
– Думаю, Фред, этого не стоит делать… Впрочем, почему бы не рискнуть?
И тут Хелен с удивлением обнаружила, что на смену ярости, бушевавшей в груди, пришла холодная решимость.
Бывают в жизни любой скромницы моменты, когда она расхрабрится, и тогда сам черт ей не брат!
Встав с дивана, она тряхнула головой. Тугой узел распустился, и роскошные волосы волной упали ей на плечи. Хелен принялась медленно расстегивать бесконечный ряд пуговок на своем платье.
Она слышала, что дыхание Фреда участилось, но даже не подняла глаз, будто его тут и не было.
Прошло несколько долгих минут, пока она дошла до пуговицы на талии, и тут он саркастически заметил:
– Зрелище, прямо скажем, великолепное.
Но, может, нам стоит сначала выяснить, кто это тут раздевается – телеведущая Хелен Райдер или живая девушка?
Пальцы Хелен замерли, и она холодно уставилась прямо ему в глаза.
– Знаешь, Фред, хотя между мной и той девушкой с телевидения и существуют некоторые различия, можешь быть уверен: ни та, ни другая не стала бы раздеваться перед мужчиной просто так. – И она, склонив голову, продолжила расстегивать пуговки, теперь уже на юбке.
Фред Хейворт откинулся на спинку кресла и, растягивая слова, произнес:
– А, по-моему, дорогая, ты раздеваешься только потому, что думаешь, будто это мне необходимо. Или даже просто назло…
Хелен ничего не ответила.
Расстегнув последнюю пуговку, она выпрямилась, и платье соскользнуло вниз. Оставшись в белом ажурном бюстгальтере и кружевных трусиках, она сняла туфельки – сначала одну, потом другую, затем подобрала платье с полу и, отбросив его на диван, подошла к Фреду.
Послеполуденное солнце окружило ее золотистым сиянием, волосы вспыхнули ярким ореолом, а кожа светилась и казалась шелковой. Длинные, стройные ноги, тонкая талия над полоской белого шелка, смуглые руки и плечи – все это стройное тело купалось в закатном свете.
Фред отвел взгляд, будто собираясь покинуть кресло, но в этот момент Хелен сделала незаметное движение плечами, и лифчик соскользнул, обнажив полные груди с крошечными пиками сосков. Затем, опустившись на колени, она взяла Фреда за руку и прижала ее к себе.
– Фред! – Голос ее звучал хрипло. – Ты как-то говорил, что я не способна на бесшабашные поступки. Это действительно так. И если сегодня веду себя подобным образом, то лишь потому, что хочу вернуть твою любовь. Я никогда не переставала любить тебя… даже когда уходила.
Он не пошевелился. На лице его резче обозначились морщины, в глазах стояло недоверие, но твердо сжатый рот слегка дрогнул, а на щеке дернулся нерв.
– Знаешь, что сказал мне Люк на прощание? – Хелен сама не узнавала своего голоса. – Что я из тех женщин, которые любят только однажды. И он был прав.
– Элли… – выдохнул Фред. – Но как же?… Между нами осталось столько недосказанного…
– Ничего, дорогой мой, ничего… Нам просто надо быть вместе, – пробормотала она и подняла его ладонь к своим губам. – А все остальное уладится.
Прошла еще одна бесконечно долгая минута.
Фред колебался, словно из последних сил охраняя независимость, но потом сдался и со стоном заключил Хелен в свои объятия,
– Ох, девочка моя родная! – прошептал он ей на ухо. – А ведь я уже почти внушил себе, что ты мне не нужна. И знаешь почему? Да просто не надеялся, что смогу когда-нибудь вернуть тебя…
– Все в прошлом, милый, все в прошлом… – тихо отвечала она.
– Но это прошлое страшно вспомнить. Ты не представляешь, что со мной было, когда ты оставила меня накануне свадьбы… Я места себе не находил! Мне даже жить не хотелось… Но гордость не позволяла признать, что все, чем я в этой жизни гордился, все, чем дорожил, без тебя просто теряло смысл.
Хелен откинула голову, заглянула ему в глаза и увидела в них прежнюю любовь и восхищение. Фред еще теснее привлек ее к себе и обнял так крепко, что она едва могла дышать.
– Скажу тебе больше, Элли, – продолжал он. – Я готов был убить этого Люка Стайерса, который крутился возле тебя. А Флер стала раздражать меня чуть ли не с первой минуты нашего общения… Ну, надо же было быть таким дураком!… – Голос его пресекся.
– Фред… – начала было Хелен, но он не дал ей договорить.
– Молчи, сердце мое, – пробормотал он, целуя ее в губы. – Молчи и слушай. Я хочу, чтобы ты знала, каким слепым идиотом я был: то толкал тебя в объятия Люка, внушая, что прошлого не вернуть, то изображал любовника Флер, хотя ни разу не лег в постель ни с ней, ни с другой женщиной…
– Ох, Фред, я так этому рада! – воскликнула она.
Он, будто не слыша, продолжал:
– Конечно, я поступал так не от злости, а скорее от сознания своей беспомощности… Однако все это ранило тебя, а я тогда, в бешенстве оттого, что дал себя одурачить, ничего не понимал. Уязвленная гордость и ощущение холодной пустоты в сердце заставляли меня делать вещи, о которых я буду сожалеть всю жизнь.
– Фред, послушай! – наконец удалось вставить Хелен. – Ты был в этом не одинок, помнишь, я ведь тоже говорила тебе, что считаю Флер более подходящей для тебя парой… Так знай, я испытывала тогда те же чувства, что и ты. Правда, даже в самые тягостные минуты я в глубине души не верила собственным словам. Ох, если бы ты знал, какие ужасные чувства пробуждало во мне то, что вы сидите рядом, танцуете вместе…
– Я знаю. – Слабая улыбка тронула губы Фреда, и он нежно коснулся ее пышных волнистых волос.
Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
Потом он встал, взял ее за руку и повел в спальню.
– Мне нравится эта кровать и эта комната, – сонно проговорила Хелен.
Фред критически осмотрел свою спальню.
– Ну, здесь, по крайней мере, удобно…
– Здесь ты впервые овладел мною, да и потом мы столько раз занимались на этой кровати любовью. Думаю, нам не стоит менять убранство этой комнаты.
– Согласен, радость моя. Сохраним ее такой в память о нашей любви! Невозможно забыть, как ты была великолепна, впервые оказавшись на этой кровати. А сегодня…
Сегодня! Хелен восторженно вздохнула.
Сегодня Фред любил ее с пронзительной нежностью, с чувством полного, безраздельного обладания, а она самоотверженно отдавалась ему.
Опьяненные сознанием того нового чувства, которое рождалось сейчас, они говорили друг другу нежные слова и сопровождали их изысканными ласками. Физическая близость впервые наполнилась для них душевной.
