Вскоре мисс Чаринг уже ехала по улицам города, сидя в модном экипаже Мэгги, который по неопытности назвала ландо. Леди Букхейвен тотчас же поправила ее, сказав, что это ландонет. По ее словам, ландонет был первым криком моды, в то время как в неповоротливых ландо сейчас разъезжали одни только пожилые леди.
– Я запомню это, – пообещала Китти. – Знаю, что мне еще многому предстоит научиться. Я никогда прежде не была в Лондоне. Обещаю быть прилежной ученицей.
– Вскоре вы станете звездой большого света. Чтобы освоиться, вам потребуется не так уж много времени, – сказала Мэгги и весьма непосредственно добавила: – Имея такую блестящую наставницу, как я, это окажется весьма просто.
– Я понимаю, – без тени лести ответила Китти.
Глава 8
Мистеру Стандену несказанно повезло, что мисс Чаринг воспитывалась согласно правилам жесткой экономии, ибо его сестра, вознамерившись порадовать Китти куда более шикарным гардеробом, чем тот, который имел в виду мистер Пениквик, насоветовала девушке с полдюжины восхитительных нарядов, выставленных в магазине мадам Фашон. В головке Мэгги просто не могла появиться мысль о том, что Китти следовало бы знать о цене платьев. Они заранее оговорили, что все счета от модисток и белошвеек следует выписывать на имя леди Букхейвен, особы весьма известной в этих кругах. А мадам Фашон по собственному желанию едва ли стала бы упоминать такую несущественную деталь, как цена. Но стоило ландонету въехать на Бертон-стрит и остановиться перед витринами одного из моднейших в столице магазинов дамского платья и шляп, как Китти начала проявлять первые признаки беспокойства. Ее ввели в демонстрационную комнату, где пол был устлан обюссонскими коврами, на которых стояли золоченые кресла с витыми ножками, а на стенах висели высокие зеркала. Китти с горечью поняла, что любое платье, заказанное в этом магазине, поразившем ее роскошной обстановкой, будет ей не по карману. Девушка шепотом попыталась сказать об этом на ушко Мэгги, но та лишь, засмеявшись, возразила:
– Чепуха!
Появилась мадам Фашон, сама вежливость и обходительность, и, расточая улыбки, любезности и поклоны, заверила: она весьма признательна оказанной ей высокой чести. Узнав, что ей следует подобрать для кузины ее светлости наряды, подходящие молодой леди, вступающей в высший свет, мадам Фашон принялась обсуждать с леди Букхейвен мельчайшие детали такого сверхважного поручения. А в это время Китти с округлившимися от зависти глазами взирала на пышное бальное платье из кружев, нашитых поверх белой атласной ткани, выставленное на всеобщее обозрение в конце демонстрационной комнаты.
Когда Мэгги подошла к мисс Чаринг, девушка настолько сильно была поглощена созерцанием этой красоты, что едва осознавала, где находится.
– Нет, только не кружева, – проследив за взглядом Китти, осадила ее Мэгги. – Когда выйдете замуж, то сможете носить такие платья. Но для дебюта этот наряд не годится. Мама никогда бы не позволила мне самой надеть его.
– О нет! Я просто думала, как оно чудесно. Какая красота! Дорогое, наверное?
– Ага, – хихикнув, согласилась Мэгги. Три месяца назад она заказала себе похожее платье, а потом ей пришлось очень долго умасливать своего самого покладистого в мире супруга, чтобы он, по требованию мадам Фашон, выложил за наряд три сотни фунтов стерлингов. – Кружева действительно премило смотрятся, но девушки, которые только выходят в свет, всегда носят муслин и батист, а для особо важных приемов имеют одно-два шелковых платья. Не печальтесь, Китти! Мы все отлично для вас подобрали… Поверьте мне. Я решила, что будет лучше сказать мадам Фашон, что вы моя кузина, поскольку пока не хотите объявлять о помолвке. И еще… Не обижайтесь, но мне пришлось сказать, что до этого вы вели весьма замкнутый, уединенный образ жизни под неусыпным оком строгого и чересчур старомодного опекуна. Только так я смогла объяснить мадам Фашон, почему вы одеты в эти ваши давно вышедшие из моды шляпку и плащ. Она все прекрасно поняла, потому что мадам Фашон очень проницательная особа. Если бы я этого не сказала, она все равно пришла бы к такому выводу, но, учитывая, что это правда, скрывать ее нет никакой необходимости, тем более все и так понятно…
Дальнейший поток излияний был прерван появлением мадам Фашон, которая, дав указания своим помощницам, подошла к двум дамам и принялась обсуждать с леди Букхейвен такие загадочные вещи, как окантовка французскими бусинами, легкие муслиновые ткани, паутинная кисея, ленточные резинки, легкие накидки «а-ля зефир» и многое другое. А потом, когда помощницы вынесли и принялись демонстрировать перед ней наряды на все случаи жизни и на любую фигуру, платья, отделанные вышивкой и оборочками, светлой шнуровкой и лентами, сверкающим на свету стеклярусом и перламутровыми «розочками», серебряной и золотой бахромой, мисс Чаринг с головой окунулась в чудесный мир, о котором уже долгое время грезила в часы досуга. О таких платьях Китти мечтала всю свою сознательную жизнь, но никогда не думала, что сможет когда-нибудь хотя бы примерить их. Это было маленькое чудо, перенесшее Китти из скучной повседневности в прекрасный мир девичьих фантазий.
Сезон еще не начался, и в магазине не было других покупательниц. Леди Букхейвен провозгласила, что платья нужно немедленно примерить. Китти, представшая перед зеркалами сначала в элегантном платье для прогулок из крепа янтарного цвета, а потом в полупарадном туалете, состоящем из атласного бального платья с открытыми плечами, отделанного муслиновым плетением, под бархатной волнистой накидкой, преображалась на глазах и едва не потеряла голову.
Впрочем, леди Букхейвен быстро спустила ее на грешную землю, сказав:
– Итак, милочка, решено. Цвет морской волны и берлинский шелк с отделкой в виде бахромы нам подходит. А вот насчет мериносовой накидки с округлым капюшоном стоит еще посмотреть.
Услышав это, Китти повернула голову к мадам Фашон и весьма громко спросила:
– Сколько стоит платье, которое сейчас на мне?
Владелица магазина, не обратив внимания на многозначительный взгляд леди Букхейвен, назвала сумму. От этого чудесный мир грез Китти обратился в жалкие руины. В последний раз девушка взглянула на отражавшуюся в зеркале модную юную леди в бледно-розовом легком платье.
– Боюсь, это слишком дорого, – дрожащими губами произнесла мисс Чаринг.
Мадам Фашон, переведя наконец взгляд на леди Букхейвен, заметила опасные огоньки, пылающие в голубых глазах одной из своих самых богатых и знатных заказчиц, и поспешила исправить досадную оплошность. Мягко подведя мисс Чаринг обратно к зеркалу, мадам Фашон принялась перечислять все достоинства наряда, добавив, что дешевле купить одно дорогое платье, чем три дешевых. Она говорила, что вид мадемуазель в таком изумительном платье сразит всех наповал, словно coup de foudre[24], что, кажется, она перепутала цену с тем платьем из лазурного атласа, которое мадемуазель не подошло, и под конец заявила, что готова сделать ее светлости приятное, существенно снизив цену.
