Книга С театра войны 1877-1878. Два похода на Балканы - Лев Шаховской

Очистив Этрополь, турки отступили на хребет Балкан, обозначенный на карте австрийского генерального штаба именем Strigla-Balkan, и заняли перевал через этот хребет на горе Шандорник. Они возвели на этой горе семь редутов, сообщаясь из них по вьючной тропе со своим ближайшим операционным базисом, находящимся по ту сторону перевала, – Араба-Конаком. Вместе с тем они укрепили ложементами другой перевал через горы на хребте Златицкого Балкана (Statica-Balkan) и наконец в Орхание заперли рядом укреплений путь по шоссе на Араба-Конак и Софию. Из трех названных перевалов самым лучшим и единственно торным путем остается, без сомнения, тот путь, который проходит по шоссе на Орхание и из Орхание ущельем через Врачешти на Араба-Конак и Софию. Ибо, что касается остальных двух перевалов, то через Шандорник проходит обыкновенная вьючная тропа, а на хребте Златицкого Балкана идет еле видная горная тропинка, тяжелая и трудная даже для вьюка.

По завладении Этрополем генерал Гурко двинул вверенный ему отряд на перевалы Балкан тремя колоннами, направляя одну на Орхание (Московский полк и гвардейскую стрелковую бригаду под начальством генерал-майора Эллиса), другую – на гору Шандорник (два отряда генерала Рауха, лейб-гвардии Семеновский и лейб-гвардии Финляндский полки, и генерала Дандевиля – Великолуцкий, Псковский и лейб-гвардии Измайловский) и третью – на Златицкий Балкан (лейб-гвардии Гренадерский полк и Донская казачья бригада под начальством генерал-майора Курнакова). В настоящую минуту положение дел на перевалах таково: на горе Шандорник отряды генералов Рауха и Дандевиля осаждают турецкие редуты, расположенные на вершине горы вдоль ее гребня; в Орхание турки, испуганные наступлением русских войск на Стриглинский Балкан и боясь быть обойденными с горы Шандорника и отрезанными от Араба-Конака, бегут из Орхание на шоссе в Араба-Конак. Московский полк и кавалерия преследуют их по ущелью; на Златицком перевале отряд Курнакова выбил вчера турок из ложементов и занял перевал.

Я только что вернулся со Златицкого хребта, куда ездил в надежде увидеть самую атаку, предположенную на вчерашний день. Занятие перевала произошло между тем следующим образом. Несколько дней тому назад, если не ошибаюсь, числа 15-го, генерал Гурко, узнав от болгар о том, что турки охраняют Златицкий хребет лишь небольшой пехотной цепью, отправил роту Великолуцкого полка, с тем чтобы прогнать с перевала турецкий пикет и занять перевал на Златицком Балкане нашей пехотной цепью. В ущелье, по которому отправилась 15-го числа рота Великолуцкого полка, солдаты встретили по дороге верстах в шести от Этрополя трех конных башибузуков, взбиравшихся медленным шагом по горной тропинке. «Едут они, – рассказывал мне офицер Великолуцкого полка, – такие довольные собой, болтают ногами и голосят во все горло «ля, ля, иль, ля, ля!». Куда, думают, забраться сюда русским, когда здесь на каждом шагу сам черт себе ногу переломит; едут себе, а нас за поворотом тропинки и не примечают. Как я услыхал их голоса, скомандовал солдатам прилечь; улучим минуту – ну, ребята, говорю, залпом! Шарахнули мы по ним; они с коней долой да как пустятся бежать во все стороны, словно зайцы – в кусты да за каменья. Мы кинулись ловить их лошадей, которые оказались все три ранеными, да и хозяева-то их, надо полагать, недалеко ушли. Лошадей забрали с собой и двинулись дальше». Подвигаясь далее, рота дошла до турецкого блокгауза или караулки, расположенной у самого подъема на перевал и обстреливающей часть ущелья. В блокгаузе сидели человек 20 турок, которые, завидя приближение русских солдат, дали по ним несколько выстрелов и убежали по тропинке, ведущей на перевал. Преследуя этих бежавших турок, рота стала подниматься на высоту Златицкого Балкана, но с версту не доходя перевала была встречена оттуда таким сильным ружейным огнем, что принуждена была отступить снова вниз, потеряв двух человек ранеными, и, отступая, заняла блокгауз, где и оставалась до вчерашнего дня, ограничиваясь только высылкой охотников для перестрелки с турками. Вчера, 17 ноября, отправлен был генералом Гурко целый отряд для завладения Златицким перевалом посредством атаки, отряд, состоящий из лейб-гвардии Гренадерского полка и нескольких сотен казаков под начальством генерал-майора Курнакова. Отряд должен был выступить из Этрополя 17 ноября, причем стрелковый батальон Гренадерского полка вышел в 3 часа ночи, а остальные части отряда в 11 часов утра.

Я выехал из Этрополя около полудня и обогнал вскоре три батальона лейб-гвардии Гренадерского полка, начинавшие только втягиваться в узкое ущелье. Тропинка на хребет Златицкого Балкана проходит по течению Малого Искера к его истокам, составляя продолжение дороги из Осикова в Этрополь. У Этрополя Искер переходит в небольшую равнину, на которой и лежит самый город, и затем ущелье снова суживается, образуя как бы коридор, извивающийся между лесистыми шапками горных вершин. Небольшой ручей ревет и бежит каскадами по неровному, наподобие лестницы, ложу, а сбоку ручья вьется маленькая тропинка, плотно прижимаясь к скалистым высотам. Куда ни глянешь, повсюду огромные камни да сплошные массы высокого и густого леса. Тонкий слой снега уже лежит на лесистых склонах вершин; самая тропинка есть не более как груда камней, торчащих острыми углами по всем направлениям между скалой с одной стороны и обрывом к ручью с другой. Тропинка до того узка, что местами двоим ни проехать, ни пройти нельзя, а ехать по ней верхом – чистое наказание: лошадь застревает ногами между камней, ежеминутно спотыкается, обрывается ногой в кручу ручья, словом, безопаснее идти пешком и тащить лошадь за собой в поводу. Отъехав версты две по ущелью, я услыхал первые выстрелы, стукавшие где-то невдалеке, на одной из лесистых шапок, на которой именно – определить было трудно, так как этих шапок виднелось много кругом, одна за другой, то выглядывавшие, то прятавшиеся друг за другом, а эхо гор приближало звуки и обманывало слух. Кроме торчавших со всех сторон лесистых шапок, серенького неба, бурливого ручья да впереди нескольких сажен тропинки, постоянно извивавшейся, ничего не было видно кругом. Прошел еще час медленного, тяжелого пути; перестрелка то стихала, то вновь разгоралась до сильной трескотни; вот наконец прошуршала где-то в деревьях пуля, другая ударилась у ручья о камень – турецкие пули хватают далеко, вот и выглянула наконец краем черепичной кровли караулка из-за поворота тропинки. Тут ущелье немного расширяется и образует небольшую равнину; на этой равнине выстроен турками из камня блокгауз с узкими амбразурами вместо окошек. У блокгауза стоят кучей казачьи лошади; казаки тут же в сторонке пытаются развести на жидкой грязи костер, но без малейшего успеха. Стоят подалее ружья в козлах, и около них несколько солдат-гренадер хлопают зашедшимися от стужи руками. Резкий, пронизывающий ветер несется с гребня хребта и загоняет солдат внутрь блокгауза. Внутренность караулки полна народом; там, на земляном полу горит костер и наполняет всю комнату дымом и смрадом. Солдаты обступили костер, поддерживая в нем яркий огонь и греясь около него руками и ногами. Офицер, командир роты, остававшейся в резерве у блокгауза, сидя на барабане между солдат у костра, пьет чай, усиленно щурится от дыма и слушает донесение только что прибывшего с перевала солдата-гренадера. Оказывается, что стрелковый батальон лейб-гвардии Гренадерского полка, выступив в 3 часа ночи из Этрополя, пришел к 9 часам к караулке и направился оттуда на неприятеля тремя колоннами: правой и левой заходя по окрестным вершинам во фланги перевала, а средней наступая во фронт. Турки встретили среднюю колонну довольно частым ружейным огнем, но едва увидели заходившие на них с боков другие две колонны, бросились бежать с перевала, спускаясь ущельем в долину по ту сторону перевала.