Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
– Но я постеснялся!
– Дурень ты, дурень! Какая барышня обидится, когда видит, что ею заинтересовались…
Как-то раз мы все снова сидели за картами. Я редко принимал участие в игре и то лишь тогда, когда меня сажали за болвана. В разгаре игры кто-то спустился сверху и шепотом вызвал меня.
– Господин штабс-капитан, господин штабс-капитан!
Это был недавно прикомандированный к дивизиону портупей-юнкер Сергиевский, серьезный и скромный, стеснявшийся вмешиваться в офицерские разговоры, но живо интересовавшийся всем происходившим. Сегодня он был за дежурного офицера.
– Что скажете?
– Я нашел ее!
– Кого? Лошадь? (У нас пропала кобыла.)
– Нет… барышню!!! – Все бросили карты и собрались вокруг рассказчика, который продолжал с таинственным видом: – Я слышал разговоры и знаю все. Все свободное время я бродил по Дудергофу и наводил справки, не знает ли кто стройную блондинку, которая живет где-то на шоссе недалеко от станции. Наконец я наткнулся на кадета Николаевского кадетского корпуса, который живет с матерью, вдовой богатого генерала, и посулил ему кое-что за находку. Он уже бросил корпус и только и делает, что бегает за барышнями… Он узнал все. Находится она в доме Иголкина, что на шоссе; иногда катается по озеру с подругой, дочерью хозяина, иногда ездит в Петербург или носит письма на станцию. Она провожала брата, судового механика, который уехал в Порт-Артур, и теперь, кажется, ждет письма, чтоб вернуться домой. Держится в стороне и ни с кем не гуляет.
– Она и есть! Спасибо вам, Сергиевский!
– Вы ее встретите на бульваре между ее дачей и Дудергофским вокзалом.
– Спасибо, тысячу раз спасибо, милый Борис Николаевич!
– Слушай, Ваня, – говорил Стефанов – он слегка заикался. – Ты гораздо старше меня, но в этих делах ты новичок. Все действуешь по старому уставу. Пойдем вместе, я все сделаю тебе как следует. Только ты не мешай.
На другой день – это была суббота – мы со Стефановым уже на бульваре… Нет никого… Навстречу моя барышня с письмом. Она… Нет, не она…
– Не зевай, Ванька, прозеваешь, не поправишь!
– Не она… – мы поравнялись… – Она!
– Дурень, беги за ней, извинись, что не узнал! Я догоняю…
– Ах, здравствуйте! А я вас сразу не узнала.
– Позвольте мне представить вам этого чудака, – говорит по доспевший Стефанов, – ничего не боится, а с барышнями робеет. Ну а теперь представляй ты меня.
– Не нужно, я и так уже с вами познакомилась. А меня зовут Маруся.
– Вы на почту?
– Нет, я уже оттуда. Получила письмо.
– Так пройдемтесь немного вместе. День свободный, скоро на вокзале заиграет музыка.
– Ну хорошо. Я тоже свободна, а дома скучно. А где Стефанов? – спросила Маруся.
– Отстал… Наверно, прямо пошел на музыку. Хотите вернуться?
– Нет. Мне очень хорошо. Мне кажется, что мы с вами уже давно знакомы.
– Теперь мы уже не расстанемся… никогда!
– Но как же… – она вздохнула. – Ведь я не могу быть вашей женой!
– Почему же?
– Мои родители…
– Разве они преступники?
– Нет, о нет! Они честные, хорошие люди. Но совсем, совсем простые. Отец – лесник в богатом имении близ Вольмара. У матери, кроме меня, сын в Порт-Артуре и две дочери. Старшая – красавица, замужем, у нее трое детей. Сама я хорошо кончила четырехклассное училище, но дома сидела на камушке в лесу, вязала на спицах и приглядывала за поросятами. Только здесь я увидела, как живут люди.
– Но ведь вам только шестнадцать лет – за два года вы пройдете со мной все, что необходимо для жизни.
– О, я люблю ученье… Но нет, это счастье для меня закрыто!..
– Перед искренней любовью нет препятствий, все будет наше. Мы обойдем все подводные камни, одолеем все преграды. Можете ли вы меня полюбить?
– Ах, как я была бы счастлива с вами!.. Здесь у меня есть знакомая дамочка, прелестная, как картинка. Она постоянно гуляет с молоденьким красавцем-кавалеристом, я всегда любуюсь на них… Неужели это возможно, и у меня будет такой же!
– Будет… Уже есть! Но вы устали; пойдем, присядем на этой скамейке, сейчас никто нам не помешает, все на музыке.
Мы уселись рядом. Я обвил ее руками и крепко прижал к сердцу. Она еще раз прижала свои уста к моим, и я почувствовал, как, отрываясь, она глубоко вздохнула… от счастья? От волнения? От страха неизвестности?
– Говорите мне «ты» – это так мне приятно!
– И ты также.
– Нет… Нет! Не теперь. Потом, после свадьбы.
Когда я проснулся на другое утро в моей маленькой комнатке, рядом в приемной уже слышались голоса. Но я продолжал жмуриться под ярким лучом солнца, перебирая в мыслях все прошедшее. Мне казалось, что в моей жизни произошел переворот. Физические побуждения, не дававшие мне покоя ни днем, ни ночью, исчезли как бы по мановению волшебного жезла. Я любил и был любим. Что может сравниться с небесною радостью, которую испытываешь при осознании, что все твои мысли, твои дела – все твое, принадлежит кому-то, кто любит тебя более всего на свете, для кого весь мир наполнен любовью к тебе?
Мы решили держать союз наш в полной тайне. Кроме доверенных товарищей, я ни с кем не поделился своим счастьем. Ходить на дачу к ее хозяевам я не хотел, они были посторонние, чуждые мне и ей, и я не желал запутывать их в наши дела. Но где и как нам встречаться? Уезжая на Восток, брат оставил мне своего рыжего Ваверлея. Это был прекрасный, отлично выезженный конь с большой примесью чистой крови. Мой жеребец, который подо мной готов был выкинуть любую штуку, под дамским седлом ходил как овечка. Мы с вестовым подъезжали к заветному камушку, моя сильфида вспархивала на коня, и мы исчезали в тенистых лесах Коерова, карабкались по косогорам Дудергофа и Киргофа или скакали среди необозримых полей Александровки, где только наши головы и плечи мелькали меж колосьев высокой ржи.
«Расступися, рожь высокая,
Тайну свято сохрани…»
Иногда мы становились объектами парфорсной охоты[75]– в семье брата Володи заинтересовались неожиданным исчезновением их постоянного посетителя, и мальчики, видимо, старались подстеречь нас и разглядеть, кто эта отважная амазонка, которая носилась на грозном жеребце, не подпускавшем никого чужого. Но всякий раз, замечая знакомый силуэт, следовавший за нами, мы пускали коней широким галопом и исчезали в чаще.
Однажды, правда, мы почти попались: уходя сквозь поля, мы наткнулись на глубокий ров, видимо, прорезанный только что с намерением прекратить транзит по тропинке. Я замер от волнения. Но добрый конь понюхал свеженасыпанную землю, медленно поднялся на дыбы и плавным прыжком взял препятствие, перенеся на своей спине легкую как перышко амазонку.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
