— Как я могла просить его об этом, — прошептала наконец-то обретшая голос Трейси.
— А вот я легко и бездумно попросила… Нет, потребовала, чтобы Джеймс убрал вас отсюда, — грустно призналась Кларисса. — Стоит мне только подумать о вреде, который я нанесла, несчастьях, которые вызвала… Пострадали ведь не только вы с Джеймсом, но и Николас, и мальчики. Теперь надо все исправлять, доказывать, что я люблю их, что я не законченная эгоистка. Мне еще повезло… я ведь легко могла потерять Ника.
— Только не по моей вине, — твердо сказала Трейси.
— Теперь я это знаю. Но могла найтись менее щепетильная женщина. Временами я вела себя с ним просто ужасно.
— Вы были больны, — заметила Трейси.
— Мне некого винить в моей болезни, кроме себя самой. И у меня нет жалости к себе, — возразила Кларисса. — Да и какое я имею на это право? Жалеть надо мои жертвы, тех, кто пострадал от моего эгоизма… Так вы выйдете замуж за Джеймса?
Трейси медлила. Все произошло так неожиданно, что казалось почти нереальным… как в ее фантастических, мучительных снах.
— Я…
— Обещаю, вам нечего бояться с моей стороны, — вновь повторила Кларисса. — Ни вам, ни Люси, ни ребенку, которого вы носите.
Трейси побледнела и скрестила руки на животе, как будто защищая его.
— Откуда вы… Ведь никто…
— Только мужчина может обманываться, считая, что такую потерю веса и бледность можно объяснить разбитым сердцем. Женщина видит больше, особенно если обе беременности этой женщины начинались с утренней тошноты, — ответила Кларисса.
Внезапно Трейси поняла, что плачет. Отчаянные рыдания разрывали ее грудь и горло, потом каким-то образом она оказалась в объятиях Клариссы, успокаивающей и подбадривающей ее. И она поверила в то, что все это правда, и что ей больше нечего бояться сводной сестры Джеймса.
— Надеюсь, Джеймс не услышит, как вы плачете, — мягко укорила ее Кларисса. — Он сейчас, наверное, уже совсем потерял голову и не понимает, что происходит. Он хотел сказать вам все сам, но я подумала, что вы сможете мне поверить.
— Я поверила, — дрожащим голосом сказала Трейси, вытирая слезы. — И не подумайте, что я не понимаю, как трудно вам это далось. Джеймс рассказывал мне о… о вашем детстве и вашем отце.
— Да. Это еще одна причина, почему я так выходила из себя, когда думала, что теряю из-за вас Ника. Некогда я поклялась, что не позволю, чтобы мой ребенок страдал по вине одного из родителей. И сама же привела наш брак на грань краха. А Люси… Как она…
— Абсолютно никаких последствий, — заверила ее Трейси.
— Слава богу. — Сжав руку Трейси, она тихо сказала: — Почему бы вам не пойти к Джеймсу и не снять с него томительный груз неизвестности? А я выйду на воздух и позову остальных. Не будет ли лучше, если Люси уедет сегодня с нами, или вы по-прежнему…
Это была настоящая проверка. Трейси смотрела на нее и не знала, найдет ли в себе силы доверить своего драгоценного ребенка женщине, когда-то желавшей причинить ей зло.
— Ну конечно… конечно, если вы не можете… — начала Кларисса, отворачиваясь.
Трейси поспешно прервала ее:
— Как вы думаете, простит ли мне когда-нибудь Люси, если я лишу ее возможности провести целый вечер с ее обожаемым Рупертом?
Они засмеялись и заплакали одновременно, обнимая друг друга. И Трейси уже точно знала, что когда-нибудь они будут очень близки с этой женщиной, и что взаимное общение обогатит жизнь их обоих.
Трейси и Джеймс провели канун Рождества вдвоем, строя планы возле камина в гостиной.
Джеймс хотел сыграть свадьбу как можно скорее, до отъезда Клариссы и Николаса в Калифорнию.
— Мы будем очень счастливы вместе, — обещал он. — И сполна вознаградим себя за все пережитые нами горестные дни.
— А когда начнем? — шутливо поинтересовалась Трейси, ласкающим жестом проводя пальцем по его подбородку и провокационно капризно надувая губки всего в нескольких дюймах от его лица.
Она никогда не знала, что значит вести себя подобным образом, чувствовать себя обворожительной, желанной и быть наказанной за это, если, конечно, можно считать наказанием крепкие объятия и яростный поцелуй Джеймса, пробормотавшего при этом:
— Прямо сейчас!
Была уже полночь, когда Трейси вспомнила, что до сих пор не сказала ему о ребенке. Они только что занимались любовью прямо возле камина и теперь, уютно устроившись в его руках, она прошептала:
— У меня есть для тебя несколько необычный рождественский подарок.
Открыв глаза, Джеймс лениво пробормотал:
— Что, опять? Ну, знаешь, ты просто ненасытна.
Рассмеявшись, Трейси возразила:
— Я совсем не об этом. У нас будет ребенок.
Теперь ей удалось привлечь его внимание. Перекатившись на бок, он внимательно посмотрел на нее и спросил со свойственной в таких случаях мужчинам неуверенностью:
— Точно? Как ты можешь знать об этом, когда мы только что…
Только что? Трейси счастливо рассмеялась.
— Джеймс! При чем тут сегодняшний день? Я уже давно беременна. Ребенок должен родиться через пять с половиной месяцев.
Насколько мгновений Джеймс молчал, потом неуверенно спросил:
— Ты хочешь сказать, что все это время знала… и не обмолвилась ни словом?
— Я хотела, — уверила она его. — Я очень хотела сказать тебе… но как я могла? Ты непременно настоял бы на женитьбе, и мне пришлось бы всю жизнь винить себя в том, что я разлучила вас с Клариссой.
— Значит, ты не сомневалась, что я бы сделал это для тебя?
— Да, — ответила Трейси, — но я не смогла бы жить с этой мыслью.
— Я должен был бы страшно разозлиться, но почему-то… чувствую себя необыкновенно счастливым.
— Я тоже. — Она прильнула к его губам, а потом прошептала. — А теперь твоя очередь сделать мне подарок.
Джеймс медленно окинул взглядом освещенные огнем плавные контуры ее обнаженного тела и негромко спросил:
— И что же ты имеешь в виду на этот раз, милая моя?
После того как Трейси, лукаво улыбаясь, что-то прошептала ему на ухо, он поцеловал ее и с любовью в голосе произнес:
— Я был абсолютно прав. Ты ненасытна.
Рождественским утром, после того как все налюбовались своими подарками и уселись за стол, накрытый Трейси и Клариссой, Джеймс открыл бутылку охлажденного шампанского, торжественно наполнил бокалы и объявил:
— У нас с Трейси есть для вас новость…
— Собственно говоря, даже две, — перебила его Трейси и с улыбкой добавила: — И одна просьба.
После того как они объявили о намерении сочетаться узами законного брака с самом скором времени и о ожидаемом ребенке, Николас спросил:
