Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
В своем сообщении в ЦРУ он признался, что сожалеет об уничтожении шпионских принадлежностей на даче. Заявил, что, по его мнению, встречи вполне безопасно можно проводить даже чаще, чем два раза в год. Просил передать ему несколько миниатюрных фотокамер и восстановить 35-мм фотоаппарат «Pentax ME». Свой полный оптимизма доклад Толкачев закончил жалобами на здоровье. Он сообщил, что врачи ему поставили диагноз «хронический гастрит», поэтому он просит ЦРУ снабдить его соответствующими лекарствами.
Оператор «Сфиэ», подводя итог встречи, отметил в отчете, что моральное состояние агента дает основание надеяться, что операция «Толкачев — ЦРУ» в дальнейшем «будет развиваться в нормальном режиме».
С апреля по октябрь 1984 года в ЦРУ время от времени возникал вопрос соотношения между продуктивностью агента и безопасностью всей операции. В результате было решено не выдавать Толкачеву 35-мм камеру, так как выносить документы из института и фотографировать их дома было слишком опасно. С агентом было разрешено проводить в год более двух личных встреч, но только если он сочтет это безопасным.
Следующая встреча с Толкачевым состоялась в октябре 1984 года. Он передал две миникамеры с 90 отснятыми кадрами и письменное сообщение на 22 страницах. Ему были вручены три новые миникамеры, различные лекарства, чертежные чернила для сына, а также список разведывательных заданий. Толкачев сообщил, что на работе все спокойно и его здоровье улучшилось. Вновь настаивал выдать ему «Pentax ME», и, когда ему сказали, что это слишком опасно для него, ответил, что выданное ему разведывательное задание сможет выполнить, лишь взяв фотоаппарат на работу. Несмотря на его требование, ЦРУ отказалось выдать ему 35-мм фотоаппарат. Сотрудники резидентуры возразили, что подобный фотоаппарат имеется в свободной продаже, поэтому агент может его купить. С учетом этого было решено на следующей встрече передать Толкачеву несколько миникамер, чтобы предотвратить любые его попытки приобрести 35-мм аппарат. Далее вернулись к обсуждению вопроса о выдаче причитающихся ему денег, которые должны быть выплачены 31 декабря. После подсчетов пришли к заключению, что с депонированной суммы, составлявшей на 31 декабря 1983 года свыше двух миллионов долларов, Толкачеву надо будет выдать несколько сотен тысяч рублей…
Глава восьмая
Плутни контрразведки
Приказано «снять»!
Все знают, что такое арест, мало кто знает, что такое «съем» — негласное задержание, — когда в силу разных причин объект оперативной разработки должен неожиданно исчезнуть для своих близких, друзей и коллег по работе. Если же «снимаемый» подозревается в связях с иностранной разведкой, его пропажа должна остаться в тайне от его хозяев. Хотя бы на первое время.
«Снимают» и своих, и иностранцев. Для этого стараются подобрать малолюдное место, но случается, что объект приходится выдергивать прямо из толпы.
В бывшем Советском Союзе «съемом» поручено было заниматься специальному подразделению Седьмого управления КГБ СССР, так называемой «Группе А», которая после 1991 года стала известна как «Альфа».
Физически очень крепкие, в совершенстве владеющие приемами восточных единоборств «альфовцы» с поставленной задачей справлялись мгновенно, без сучка и задоринки. В крайнем случае прохожие могли заметить, как два человека помогают третьему сесть в микроавтобус «скорой помощи», потому что он то ли нетрезв, то ли ему стало плохо.
После «съема» объекты оказывались либо на Лубянской площади, либо в Лефортовской тюрьме.
* * *
29 мая начальник отделения «Альфы» подполковник Владимир Зайцев был вызван к начальнику Управления генерал-майору Евгению Расщепову.
Это был первый случай, когда молодой офицер оказался в приемной своего высокого шефа, и поэтому заметно нервничал, лихорадочно восстанавливая в памяти события последней недели в поисках возможных «проколов», за которые можно схлопотать взыскание.
Генерал, однако, встретил своего подчиненного, как старого приятеля. Угостил чаем и сдобой кремлевской выпечки, поинтересовался здоровьем близких и делами в отделении.
Через пять минут светской беседы генерал поднялся с кресла и объявил вконец обескураженному подполковнику, что тому предстоит разработать план «съема» советского гражданина.
— И чтобы у него ни один волос с головы не упал, пока он не «расколется»!
Зайцев понял, что генерал имеет в виду досадный промах — самоубийство Александра Огородника, старшего референта министра иностранных дел Андрея Громыко, и по совместительству шпиона ЦРУ по кличке «Тритон».
Задержанный с применением мер строжайшей конспирации Огородник на первом же допросе согласился с предъявленным ему обвинением в шпионаже в пользу США и вызвался собственноручно изложить обстоятельства вербовки и работы на ЦРУ. Попросил стопку бумаги и свою авторучку «Паркер» с золотым пером, отобранную при аресте. Пояснил, что долгие годы пользуется только ею, поэтому другой ручкой ничего путного написать не сумеет.
Не подозревая подвоха, торжествующие оперативники охотно выполнили пожелание — давно не попадались такие покладистые шпионы. Еще бы! После задержания Пеньковского «Тригон» был самой крупной птицей, которая угодила в силки контрразведки Союза! Безоговорочная готовность Огородника помочь следствию стала ясна сразу, как только он заполучил свой «Паркер». Выверенным движением он свинтил колпачок, пососал скрытый кончик ручки и замертво рухнул под стол.
Впоследствии эксперты установили, что шпион отравился сильнейшим растительным ядом из семейства курареподобных, секрет производства которого хранился в лабораториях только двух спецслужб мира — КГБ и ЦРУ. Убойная сила таких ядов во много раз превосходит цианистый калий. Но главное — они не оставляют никаких следов, которые можно было бы обнаружить в ходе аутопсии. В лучшем случае врачи констатируют наступление смерти в результате острой сердечной недостаточности или вследствие отека легких.
— Установочные данные объекта, — прервал размышления Зайцева генерал, — вам сообщат позже. Сейчас отберите самых надежных бойцов и поезжайте на Успенское шоссе, ознакомьтесь с обстановкой, где будете проводить «съем»…
Задержание
Зайцев покинул начальственный кабинет в глубоком раздумье. Упомянутое генералом Успенское шоссе — средоточие госдач кремлевских небожителей, поэтому первой мыслью подполковника было, что его втягивают в некую рискованную политическую игру и он должен будет провести «съем» какого-нибудь «шишкаря» из ЦК или Политбюро. Горбачев встал во главе государства и партии только три месяца назад, в верхних эшелонах власти поговаривали о каких-то «реформах», в чем они заключались, никто понятия не имел. А ну как новоиспеченный генсек под реформами подразумевает аресты неугодных ему «бойцов старой гвардии» — членов прежнего Политбюро?!
* * *
Через пару дней Зайцева вновь вызвали к Расщепову. По кабинету уверенной поступью расхаживал незнакомец в дорогом, европейского покроя костюме при итальянском галстуке. Он явно превосходил хозяина кабинета и по званию, и по занимаемому положению. Не обращая внимания на присутствие молодого офицера, незнакомец хорошо поставленным командным баритоном время от времени бросал на ходу пару фраз хозяину кабинета и нарочито небрежно стряхивал пепел с английской сигареты.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
