Немаловажной достопримечательностью палангских окрестностей были сохранившиеся со времен войны немецкие бетонные укрепления – «доты» – огромные серые коробки с узкими темными смотровыми щелями и наглухо заделанными входами. «Дикий» лес вдоль всего побережья был изрыт старыми полузасыпанными окопами и ходами сообщения. Пойдя однажды за ягодами и забредя довольно далеко, Фурманы натолкнулись на старый пограничный столб, что дало папе повод рассказать о начале войны и о боях, в которых он участвовал здесь, в Прибалтике, при взятии Кенигсберга.
Между тем Паланга оставалась пограничным городом: ночью выходить на пляж категорически запрещалось, а каждое утро на песке вдоль всего берега отчетливо виднелась пропаханная пограничниками широкая контрольно-следовая полоса, которую никто не смог бы перепрыгнуть. В течение дня ее ребристые полосы затаптывались до полной неразличимости, но по утрам она неизменно появлялась вновь – ровная и нетронутая.
В Паланге имелся магазин детских товаров, и, естественно, в нем на первом этаже был небольшой отдел игрушек. Фурман при каждом удобном и неудобном случае требовал зайти туда «посмотреть». Игрушки были в основном самые обычные, как везде, но среди них выделялся большой космический вездеход на резиновых гусеницах, работавший от батареек и управлявшийся с пульта при помощи толстого шнура. Кроме прозрачной кабинки с двумя оранжевыми космонавтами внутри, на вездеходе было множество вращающихся антенн, вспыхивающих фонарей и прочих штучек. Стоил он довольно дорого. Собственно, в отдел игрушек Фурман и заходил каждый раз в основном чтобы рассмотреть именно этот вездеход. В Москве у него были более или менее похожие машины – но попроще, не на гусеницах, да и вообще совершенно не такие. Несколько раз Фурман осторожно, без напора уже закидывал удочку, получая неопределенные папины ответы типа «посмотрим», «там будет видно», «если к концу отпуска останутся лишние деньги» и т. п. По мере приближения отъезда Фурман делался настойчивее. «Когда вы мне его купите?» – прямо спрашивал он, раздражая папино миролюбие. Папа отсылал его к маме, и вскоре этот «Детский мир» стал у всех поперек горла, и его старались обходить как можно дальше.
Все же в какой-то момент, когда жизни в Паланге осталось всего несколько обозримых дней, Фурман воспользовался тем, что маме надо было что-то срочно купить, и, зайдя в отдел игрушек со строгим уговором «только посмотреть», отказался выходить оттуда без вездехода.
В магазине было довольно много народу, и все участники завязавшейся игры понимали, что возможное воздействие здесь ограниченно. По этой причине на лице младшего Фурмана блуждала гадкая неуверенная улыбочка, а родители стесненно злились. Вскоре Боря, отстраненно следивший за переговорами, с холодным неодобрением посмотрел Фурману в глаза и пошел на улицу: мол, вы тут сами разбирайтесь, а мне все это надоело… Последующие попытки схватить нехорошего мальчика за руку не удались – он вырывался и прятался за посетителями магазина. На Фурманов стали поглядывать с недовольством. Мама сильно покраснела и, махнув папе рукой, пошла к выходу. Папа приблизился к весело сохраняющему дистанцию Фурману и сказал, что тот предает их уговор: вопрос о вездеходе можно было бы обсудить мирно, в спокойной обстановке, а сейчас нужно прекратить сопротивляться, перестать всех расстраивать и идти со всеми вместе. Фурман и сам понимал, что зашел довольно далеко, но сдаваться просто так было глупо, ведь больше они сюда не пойдут, это же ясно. Папу его упрямство очень обидело, и он попросил Фурмана подумать, в какое неудобное положение тот его ставит перед мамой…
В магазине снова показалась мама и, увидев, что уговоры ничего не дали, пришла в ярость. Из своего уголка Фурман со странным волнением наблюдал, как родители что-то бурно обсуждают, а потом папа вернулся и сказал, чтобы он не глупил, потому что они с мамой сейчас уходят.
– Ультиматум?.. – ухмыльнулся Фурман.
– Понимай как хочешь. Ну, так ты идешь со мной или нет?
Фурман бодро покачал головой, и расстроенный папа пошел к маме. Выслушав его, она довольно громко сказала: «Ах он так?! Ну и пошел он к черту!..» – и они ушли.
Выждав с минутку и как бы продолжая некую игру, в которую, как он догадывался, никто и не собирался включаться, Фурман осторожно приблизился к выходу. У дверей никого не было и, хотя Фурман со смешанным чувством предвкушал, что на улице его попытается поймать подосланный родителями Боря, никто его не ждал и там.
«Где же они?..» – дрогнул Фурман. Но потом заметил удаляющиеся спины своих и, продолжая возбуждать себя на игру, с небольшой скрытностью направился следом. Они шли к переходу и даже ни разу не обернулись. «Зачем же они так? Что я им плохого-то сделал? Поиграли бы чуть-чуть, и все стало бы хорошо…»
У светофора папа подождал его, кисло сказав: «Дай мне руку», – но Фурман с загадочной улыбкой просто перебежал дорогу рядом с ним.
– Зря ты так себя ведешь. Нехорошо… – грустно произнес папа на той стороне.
– А ты купи вездеход, – нагловато ответил Фурман. И, с некоторой обидой: – Ты ведь обещал!..
– Ничего я тебе не обещал, и напрасно ты так себя ведешь. Я просто не пойму, чего ты этим хочешь добиться? – покачал головою папа и, оставив побледневшего Фурмана, пошел догонять маму с Борей.
– Ты мне обещал! – взвизгнул Фурман. – Купи! Жадина!..
Они не оборачиваясь свернули в проулок.
«Уйдут?..» – спросил себя Фурман. Его поражение и вина приобретали слишком большие размеры – но вряд ли они смогут вот так бросить его. Может, и не ходить за ними совсем? Дорогу-то он не очень хорошо знает. А ведь еще на автобусе надо ехать… Фурману стало жалко себя, и злые слезы подступили к его глазам. Ну почему все так разом испортилось?! Неужели им так жалко было потратить деньги на этот дурацкий вездеход – чтобы ничего этого не было?! «Нет, – убеждал себя Фурман, переминаясь с ноги на ногу, – теперь они уже хотят просто проучить меня! Злые!..» Он сделал несколько шагов назад, но вдруг испугался, что сейчас потеряется, и с искаженным лицом рванулся в проулок.
Сразу за поворотом он чуть не налетел на поджидавших его родителей и ухмыляющегося Борю.
– Ну как, пришел в себя, цыпленочек? – поинтересовался Боря. Все выжидательно смотрели на Фурмана.
Он тоже криво ухмыльнулся, стараясь прогнать слезы, и отрицательно покачал головой.
– Купите мне вездеход, – предложил он.
– Сашуня, милый! – мама двинулась с раскрытыми руками, чтобы обнять его. – Ну перестань, сыночек! Иди ко мне! Давай помиримся… Ну зачем тебе все так портить – ты же знаешь, что нам скоро уезжать!..
– А вы купите, – с упрямой слабостью сказал Фурман.
– Вот ведь козел какой! Заладил свое! – возмутился Боря.
– Вы обещали, когда будем уезжать, – с нарастающим комом в горле старался поддержать спокойный разговор Фурман. – И пусть он не обзывается. Сам свинья!
– Да пошел он к дьяволу! Оставьте его здесь, и пусть делает, что хочет! – взвился Боря, но ему сказали, чтобы он помолчал немножко или подождал в сторонке, и он, гневно выпучив глаза и выдвинув нижнюю челюсть, отвернулся.
