— Ты птица высокого полета, Грег. Я тебе не пара.
— О чем ты? — Грег недоуменно вскинул брови. — Между нами нет никакой разницы. Разве что…
Он придвинулся к ней с многозначительным видом, положил руку на бедро. Она отшатнулась, боясь не справиться с предательской дрожью, охватившей тело. Едва только Грег прикоснулся к ней, все, что казалось препятствием к сближению, вдруг отдалилось и потеряло всякий смысл. Она тянулась к нему, уже ощущала жар, даже на расстоянии плавивший ее решимость устоять против его любви.
— Я не хочу уезжать из родного города, — заявила Стефани, сопротивляясь из самых последних сил.
Грег кивнул.
— И не надо. Будем жить здесь. Купим дом, какой пожелаешь. Хочешь особняк, как у Керка Роу? Или даже лучше. Хочешь?
— Грег, а как же твоя карьера автогонщика? Что будет с ней?
— Я покончил с этим. Пора обзавестись семьей, хватит с меня разбитых машин и полученных шрамов. Теперь мне нужна только ты.
— А Шон? — дрожащим от волнения голосом спросила Стефани. — Как же быть с Шоном?
Грег, казалось, даже не понял, о чем она спрашивает.
— Шон давно уже поселился в моем сердце. Он наш первый ребенок. Надеюсь, что будут и другие… со временем. Я очень хочу этого, а ты?
Стефани закрыла лицо руками. Все, о чем она мечтала одинокими ночами, становилось реальностью. Она давно простила Грегу обман. Жизнь без него оказалась настолько тоскливой и безрадостной, что Стефани не раз и не два прокляла свою непреклонность. Она жалела, что оттолкнула его, но до этой минуты не видела смысла связывать воедино порванные собственными руками нити. Столько препятствий, казалось, стояло на пути к счастью. И вот выяснилось, что они — дым, туман, плод ее воображения. Грег приехал за ней, он хочет стать ей опорой, предлагает весь мир.
Несмело улыбнувшись, Стефани взглянула на него заблестевшими от волнения глазами.
— Мне так трудно решиться, так трудно поверить еще раз мужчине… — Голос ее прервался от волнения. — Слишком много горя и унижений я испытала по вине Рэнди. А твой обман уязвил меня еще сильнее. На какое-то мгновение мне даже показалось, что сердце остановится, не выдержав боли. Если бы не Шон, не знаю, как бы я пережила наш разрыв и мое разочарование в тебе. Я много думала о нас, все пыталась убедить себя, что поступила правильно. Мне это почти удалось. И все равно я рада, что ты вернулся.
— Стефани, дорогая, мне нужна лишь ты. Давай забудем прошлое. У нас впереди еще достаточно времени, чтобы я смог делом доказать, как сильно люблю тебя и Шона.
Грег с нежностью взял лицо Стефани в ладони, приблизил его к своим губам. От осторожного поцелуя внутри нее вспыхнул настоящий пожар. И она сама пылко поцеловала любимого.
— Стефани! — воскликнул Грег с трудом удерживаясь, чтобы не стиснуть ее в объятиях. — Означает ли это, что ты окончательно простила меня и согласна стать моей женой?
— Да! — ответила Стефани. — Да!
В тот же миг она оказалась в плотном кольце его рук. Грег осыпал безудержными поцелуями ее порозовевшее лицо и шею, прижимаясь иногда пылающим лбом к прохладной коже ее плеча. Она таяла и почти теряла сознание от восторга.
Пальцы Стефани легли на пуговицы мужской рубашки, но Грег вдруг отстранился и пытливо заглянул ей в глаза. Она сразу поняла, что именно он хочет сейчас услышать от нее.
— Я тоже люблю тебя. И прежде любила. А теперь мое чувство стало еще сильнее. Оно не дает мне мыслить здраво, да я уже и не хочу. С тобой мне не страшны никакие преграды.
— И так будет до конца наших дней?
— Разумеется, милый. Только зачем думать о печальном? Лучше возьми меня на руки и отнеси в спальню. Я так по тебе истосковалась!
Короткий сдавленный стон Грега заставил Стефани улыбнуться. Она обвила руками его крепкую шею, жарко выдохнула в самые губы:
— Я хочу тебя, любимый. Утоли нестерпимую жажду, погаси бушующий внутри меня огонь. Умоляю тебя…
Он подхватил ее на руки, встал с дивана и направился в спальню. По дороге они едва не врезались в стену, поскольку Грег вообще не видел, куда идет. Его взгляд был прикован к лицу сирены, сладострастно изогнувшейся в его руках.
— Прекрати! — взмолился он, мечтая опуститься на пол прямо в коридоре, чтобы не оттягивать долгожданный момент. — Стефани, немедленно перестань так смотреть на меня! И убери руку, иначе мы не доберемся до кровати.
Острые ноготки, слегка царапнув напоследок, оставили в покое затвердевший мужской сосок. И вовремя! Еще немного — и Грег выполнил бы угрозу. В спальне он уложил Стефани на покрывало. Она не отпустила его от себя, вынудив Грега прижать ее бедра всей тяжестью тела.
— Если бы ты знала, какая у тебя соблазнительная улыбка, — заворожено глядя на Стефани, произнес он. — Ты и святого введешь в искушение.
— Святой мне не нужен. Мне подавай настоящего грешника, — проворно расстегивая ремень на брюках Грега, игриво сказала она. — Я буду ласкать его так, что он забудет обо всем на свете… А что тут плохого?
Ее рука скользнула внутрь расстегнутой ширинки, коснулась рвущейся наружу тугой плоти. Она провела по ней пальцами и легонько стиснула.
Грег вынужден был согласиться: в том, что она делает, нет ничего плохого. Наоборот, он душу готов был заложить, лишь бы Стефани не прекращала ласкать его.
— Боже, — вырвалось у него минуту спустя, — как я об этом мечтал! Ты мне снилась, Стефани. Вот такой, страстной, с припухшими от моих поцелуев губами! Ты приходила ко мне каждую ночь, лишая покоя и возбуждая до предела. И вот сон стал явью.
Он решительно накрыл руку Стефани горячими пальцами.
— Я хочу видеть тебя обнаженной.
Грег не отрывал от нее зачарованного взгляда и вздрагивал всякий раз, когда она, возбуждающе медленно раздеваясь, задевала рукой свою грудь или касалась пальцами пушистого островка волос внизу живота. Желание жгло нестерпимо, и выдержка уже начала ему изменять. Грег в мгновение ока сбросил с себя одежду и вновь потянулся к Стефани, вне себя от возбуждения, которое передалось и ей.
Они сплелись воедино, забыв о нежности или об осторожности. Им просто не нашлось места в эпицентре этого взрыва страсти. Оба слишком изголодались по любви. Нежность могла и подождать. Они ощущали друг друга каждой клеточкой разгоряченных тел; закрыли глаза и во тьме любовного лабиринта искали и находили дорогу к наивысшему наслаждению…
Грег зарычал, ощутив, как из глубин естества поднимается волна жара, предшествующего освобождению, и крепче стиснул любимую в объятиях. Тут же внутри Стефани словно разжалась тугая пружина. И оба воспарили к вершинам блаженства, не чувствуя собственных тел, не слыша своих восторженных вскриков…
Что бы ни произошло дальше в их жизни, какие бы препятствия ни встретились на пути, Стефани с Грегом уже и не помыслят о том, чтобы жить друг без друга. Они — семья. Так будет отныне и вовек.
