Он чувствовал, что сердце замерло, как будто рука возмездия крепко сжала его. Клер, должно быть, решила, что он ее предал! Ему необходимо поговорить с ней.
— Следуй за ней, Брэд. Охраняй ее. И будь на связи со мной.
— Да, сэр.
Свернув на обочину, Тайс остановил машину, закрыл глаза и усилием воли привел мысли в порядок. Она видела фотографии, которые он запросил у Хэтти. Один бог знает, какие еще снимки Хэтти добавила к тем, которые сделал он, и какое письмо она приложила.
Порывшись в бумажнике, Тайс нашел номер сотового телефона Норин. Он услышал несколько гудков прежде, чем она ответила.
— Норин, Клер с тобой?
— Тайс! Рада тебя слышать. Я не знаю, что происходит, друг мой, но ты должен чертовски много объяснить Клер.
— Дай мне поговорить с нею.
— Отличная мысль. — Но через секунду Норин сказала подавленным голосом: — Она не хочет говорить. И как бы мне ни было тяжело вмешиваться во все это, я вижу, что один из твоих охранников следует за нами. Клер все еще в опасности, или, ну, он собирается фотографировать ее?
Тайс стиснул зубы. Он заслужил это.
— Я не плачу охране за фотографии. Клер нуждается в защите. Пусть Брэд сопровождает ее. Куда ты ее везешь?
— Мне жаль, Тайс, но она не желает, чтобы я тебе говорила.
С тяжелым вздохом он откинул голову к спинке сиденья.
— Сообщи ей, что мы нашли террориста. Мы держим его под постоянным наблюдением и ищем достаточные доказательства, чтобы он был арестован. Им оказался Малколм Форт, сын секретарши ее дяди. — Тайс слышал, как Норин повторила то, что он ей сообщил, и мягкое восклицание в ответ. Его рука сжала телефон. — Пожалуйста, Норин, просто дай телефон Клер.
— Хорошо, но я не могу обещать, что она будет говорить.
Прошло некоторое время, и он услышал, как Норин убеждала Клер хотя бы послушать. Норин замолчала, и Тайс представил себе Клер, сидящую со сжатыми губами и неохотно держащую телефон возле уха.
— Клер, ты слышишь? — Он не получил ответа, но все равно продолжал говорить: — Клер, мне очень жаль! Я никогда не хотел причинить тебе вред. Я никогда не имел в виду… о, черт возьми. Я не знал тебя тогда, когда взялся за эту работу для Хэтти. Я не знал… — Я не знал, что полюблю тебя. Но сейчас он не мог произнести эти слова. Он выглядел бы обманщиком, пытающимся снова завоевать ее благосклонность. — Я собирался сказать тебе правду, клянусь, но не мог, пока искал террориста. Я знал, что ты покинешь меня в ту же минуту, когда я признаюсь. Было слишком опасно рисковать тем, что ты уйдешь, как ты это делаешь сейчас. — Подождав немного в напряженной тишине, он сказал хриплым шепотом: — Хотя бы дай мне знать, что ты слушаешь.
Нечленораздельный звук проник к нему, и миг спустя она прошептала:
— Джонни не посылал тебя. И ты знал, кто я, с самого начала.
Он закрыл еще раз глаза и сильнее сжал телефон.
— Да.
— Ты знал, что я не поэтесса.
Если бы ему не было так больно от этих слов, он мог бы улыбнуться.
— Да.
Она долго молчала, и он понял, что она вспоминала всю его ложь.
— Я была такой глупой, — прошептала она.
— Я никогда так не думал, Клер.
— Ты фотографировал меня для бульварной газеты?
— Только несколько раз. Пляжные снимки. Которые мог сделать любой.
— Я бы сказала, что, очевидно, твои коллеги должны были сделать другие — те, где ты и я… вместе… — Ее голос прозвучал сдавленно и затих.
— Клер, ты же не думаешь, что я сознательно допустил, чтобы кто-то фотографировал… фотографировал нас!
— Ты не был моим телохранителем… или все же был?
— Неофициально. Но…
— Как ты узнал мое вымышленное имя и мои планы?
Он открыл было рот, но не произнес ни слова. Он не мог сообщить ей, что Хэтти поставила «жучок» в телефон ее кузена, ведь за это Хэтти могла быть арестована.
Возможно, она это заслужила — он получил бы даже некоторое удовольствие от этого, — но он не мог предать женщину, которая спасла его от самого себя.
— Извини, Клер, но я не могу…
Связь прервалась.
Одновременно прервалась нить надежды, что он так или иначе найдет способ видеть ее, касаться ее, обнять ее еще хотя бы раз. Никогда этого не будет, пошл он. Никогда.
Маленький реактивный самолет, нанять который Клер попросила Джонни, был уже готов, когда они с Норин достигли частного аэропорта. Она могла бы заказать самолет сама, но не хотела, чтобы ее настоящее имя было указано в счете за перелет. Она стала умнее. Она знала, что стада репортеров собрались бы поприветствовать ее. Во всяком случае, она не была бы удивлена, если бы они пришли. Охранник Тайса Уокера все еще следовал за ней, и это могло означать неприятность.
Она направлялась домой.
Столько затрачено усилий, чтобы обрести свободу вне ее защищенного мира. Для нее нет такой свободы. Значит, она создаст свою собственную!
— Мне крайне неприятно, что вы вот так уезжаете, сказала Норин, и ее темные глаза глядели обеспокоенно, когда она вручала Клер маленькую сумку с туалетными принадлежностями и одеждой, купленными Брианной. — Мне кажется, вы должны дать Тайсу возможность объяснить все.
Клер поправила большие солнечные очки, которые также купила Брианна. Она нуждалась в них не для того, чтобы уберечься от солнца в это пасмурное утро, а для того, чтобы сохранять свое инкогнито во время полета. Она старалась не вспоминать, что ее предыдущие усилия были так предательски разрушены. Она старалась не думать о зеркальных солнечных очках с микрофотоаппаратом в оправе, которыми Тайс пользовался на пляже, чтобы фотографировать ее.
— Он уже объяснил все, что мне надо.
— Я не упрекаю вас за то, что вы рассержены и оскорблены, но все думаю, что он тревожится о вас. Очень тревожится.
Клер закинула ремень сумки на плечо и почувствовала легкую изморось на лице. Это напомнило ей морские брызги, когда они пролетали на скутере через радугу. Сердце сжалось у нее в груди.
— Он — убедительный актер. Я сказала бы, что он работает не по призванию, но, — она выдавила слабую, мрачную улыбку, — он очень хорош в том, что делает.
— Клер! — Норин обхватила ее плечи и задержала в крепком объятии, ее пристальный взгляд пробился через холод, которым окутала себя Клер, защищаясь от самой сильной боли. — Не замыкайтесь в себе. В вас так много сердечности и великодушия, с лихвой хватит, чтобы поделиться с кем-нибудь.
— У меня есть деньги. И дома, и яхты, и много… вещей. Это — то, чем я буду делиться… когда захочу. Клер поглядела в сторону, чтобы побороть спазм в горле. — Я бы все еще хотела помогать вам с письмами заключенных. Теперь, когда узнала о тех детях, я не могу отвернуться от них.
