Ради достижения цели, известной пока лишь ему одному, Владик старательно создавал себе имидж глубоко порядочного человека, которого не прельщает богемная жизнь и для которого радости семейного очага превыше всего. Он и правда верил в то, что проповедовал, — он играл эту роль так глубоко и удачно, с таким искренним чувством, что даже сам себе верил.
Мама Тани, моложавая женщина с морщинистыми руками и тщательно закрашенной сединой, одобрительно кивала. Ей нравился скромный юноша с правильными взглядами на жизнь.
— В каком театре вы работаете? В каких ролях играете? — Вопросы сыпались как из рога изобилия.
Владик, несколько склонный к хвастовству, скромно заметил, что каждый вечер он выходит на сцену с такими выдающимися актерами, как Шиловская, Солохина и Коркин. И сам Кабаков его близкий друг.
— О, Шиловская, — подхватила мама Тани. — Мы хорошо ее знаем. Боря, ты же помнишь, она вторая жена этого, с товарно-сырьевой, как его, ну такой массивный мужчина?
— Барыбин, — подсказал папа Дачевский, жуя листик салата и сосредоточенно уставясь в тарелку.
— Да-да! Она такая милая, — вспоминала мама Тани. — Такая интеллигентная! У них была такая романтическая свадьба. Мы потом очень удивлялись, когда они разошлись. А правда ли говорят, что он ее оставил без копейки денег?
Владик пожал плечами. Показывать, что он излишне хорошо осведомлен об обстоятельствах личной жизни своей покровительницы, не следовало. И вообще, повышенный интерес его будущих родственников к этой особе был ему неприятен.
— Я сплетнями не интересуюсь, — немного резко сказал он и замолк. Сейчас гораздо больше всех прочих женщин его интересовала Таня. В отношении ее он избрал особый метод ухаживания.
Встречаться им было негде. Когда их дружба окрепла до такой степени, что встал вопрос о месте встреч, обязательным атрибутом которых были бы кровать или диван, Владик смущенно признался, что, не имея на примете такого места, поскольку живет с мамой, он не имеет и богатого опыта подобных свиданий. И поэтому он предпочитает отложить их до того момента, когда они могли бы соединиться друг с другом на законных основаниях в их совместном жилище.
— Как ты старомоден! — умиленно воскликнула Таня и, воодушевленная его упрямством, поставила своей целью сломать твердые моральные принципы своего бойфренда. И сломала!
Весна была в самом разгаре. Только что подернулись невесомым салатовым пушком леса, и зеленая травка пологих пригорков около Москвы-реки еще не превратилась в грубый бурьян, колющий крапивой. Разнежившись на припекающем солнышке, влюбленные и не заметили, как оказались в объятиях друг друга. Владик устал сопротивляться своим собственным вожделениям.
После этого как-то сам собой встал вопрос о женитьбе, юноша намекнул на то, что он хотел бы прожить с прекрасной Татьяной (и с ее папой) всю жизнь и умереть в один день. Несколько помягчевшая от такого романтического признания, Таня согласилась, что, конечно, в этом случае они смогли бы встречаться гораздо чаще, чем раньше, и родители были бы не против. Владик тяжело вздохнул и нахмурился.
— Что с тобой? — спросила девушка, игриво прикрывая ладонью лицо от яркого солнца.
Он долго отмалчивался, а потом признался под ласковым напором:
— Мне придется искать еще одну работу… Пойду сторожем или найду еще что-нибудь в этом роде…
— Зачем? — В голосе Тани звучало искреннее удивление.
— Понимаешь, стыдно об этом, конечно, говорить… Но зарплата у меня двести тридцать тысяч, а на шее у родителей, твоих или моих, я сидеть не хочу.
Таня улыбнулась и облегченно выдохнула:
— Подумаешь! А я-то думала! Деньги — это не проблема. Для меня, во всяком случае. Я поговорю с папой.
Владик еще искренне возмущался, говоря, что мужчина должен быть добытчиком в семье, но Таня прикрыла ему ладонью рот и категорически сказала:
— Молчи, пожалуйста, и забудь об этом, не то я… — Она не договорила, он закрыл ей поцелуем губы.
Папаша Дачевский был вполне удовлетворен сообщением дочери о ее намерении выйти замуж за начинающего артиста. Конечно, это не Бог весть что, но все же лучше, чем шофер или слесарь с пивзавода. Он вспоминал дочь своего приятеля Максютова, которая перед свадьбой с нужным ее отцу человеком объявила, что беременна от шофера отцовского лимузина, и после громкого скандала с избиением сбежала с возлюбленным, сняв с папиной кредитки кругленькую сумму.
Трезво мыслящий Дачевский понимал, что лучше в отношениях с дочерью не перегибать палку. К тому же артист — это довольно благородно, а подходящую должность можно обеспечить.
И вскоре фамилия Панскова уже красовалась на бумагах одной небольшой, но бойкой лесоторговой фирмы. Бумаги свидетельствовали о вступлении Владика на должность заместителя директора фирмы с небольшим, но приятным окладом, который позволил бы не задумываться молодой семье о том, чтобы заработать на кусок хлеба с толстым-толстым слоем масла.
— Театр — это прекрасно, — рассуждал папа Дачевский, — но этим ремеслом не прокормишься.
И был конечно же прав.
От Владика требовалось только раза два в неделю появляться в офисе и подписывать кое-какие бумаги. В их сущность он не вникал, да и усердия по службе от него и не ждали, всю ответственность нес на себе директор конторы, большой друг семьи Дачевских, выбивший «под Владика» хороший кредит в семейном банке.
Принять решение о женитьбе на богатой невесте было легко, но гораздо тяжелее оказалось в действительности решиться на такой шаг. Оставалось главное и очень тяжелое препятствие, которое никак нельзя было ни обойти, ни объехать, ни скинуть со счетов без риска для жизни, — Шиловская.
Обдумывая пути, как он может расстаться с ней, Владик маялся. Он ее боялся. Боялся, но продолжал капризничать, требовать несбыточных обещаний и втихомолку встречаться с Таней. Долгое время ему удавалось балансировать между двумя своими женщинами, но бесконечно это продолжаться не могло.
Два пути видел для себя Пансков: скрывать от Евгении все до последнего мгновения и вдруг огорошить ее известием о грядущей женитьбе, понадеявшись на то, что у нее не будет времени для ответного маневра, или сразу честно признаться во всем и оставшиеся несколько недель до свадьбы жить с угрозой ее мести, нависшей как дамоклов меч над головой запутавшегося в женщинах Владика.
Перебирая в уме оба варианта, он не мог решиться ни на один из них. Его тактикой стало выжидание. Он ждал, когда ситуация разрешится сама собой. Но положение жениха осложнялось тем, что Евгения, как ему казалось, стала что-то подозревать. Она не раз с игривой улыбкой давала понять, что знает про него кое-что интересное. Владик недоумевал, действительно ли она осведомлена о его матримониальных интересах или просто блефует.
Если она знает что-то, что внушает ей подозрения относительно верности ее любовника, почему она ничего не делает, чтобы пресечь его отношения с другой женщиной? Или ей выгодно, чтобы Владик непрерывно чувствовал себя виноватым? Или таким образом она старается оградить себя от его влияния на свою жизнь, придавая их связи легкомысленный и необязательный характер? Владик терялся в догадках.
