Рори огляделся:
– Бог мой, Патрик, и как долго ты здесь промучился?
– Шесть лет, по моим подсчетам, и еще год в испанском подземелье.
– Счастье еще, что ты выжил… – тихо сказал Рори.
– Я был слишком зол, чтобы умереть. – Патрик указал на скамью посередине, прямо под люком с решеткой. – Это мое место на протяжении шести лет. Самый сильный всегда сидит с краю.
– Когда вы захватили корабль?
– Через два дня после того, как вышли из Испании.
– Кто вел судно?
– Диего и я.
– Ты же терпеть не мог море.
– Да. Я хотел быть солдатом, а не торговцем, но последние недели горько сожалел, что не слишком прилежно изучал мореходство.
– Тогда зачем ты снова торчишь на палубе? Отправляйся домой. Лахлан и Маклейны проследят за разгрузкой.
– Нет. Я дал слово и сдержу его.
– Это единственная причина?
Взгляд Рори словно просвечивал его насквозь.
– Да, – солгал Патрик. На самом деле он не хотел видеть Джулиану и надеялся поскорее прогнать ее из своих мыслей. – Я привык за последние годы к простой жизни и боюсь, что хорошая постель испортит меня.
– А разве дело не в женщине?
– Она испанка, – с деланным равнодушием ответил Патрик, – и знает, что я убил ее дядю. Наверняка она считает меня варваром.
– Ну так докажи ей обратное!
– Боюсь, не получится. – Патрик вздохнул. – Один год на войне, год – в испанской темнице и шесть лет – на испанском галеоне. Эти годы не сломали меня, но забрали душу.
– Она не сводила с корабля взгляда.
– Потому что боялась покинуть его. В любом случае она предназначена для другого.
– Моя жена тоже предназначалась для другого, – усмехнулся Рори. – Обещания без любви ничего не стоят.
– Ты забыл о проклятии, – нахмурился Патрик, – а я не могу.
– Ничего я не забыл. Я потерял двух жен, но уверен, что моя женитьба на Фелиции разрушила проклятие. Ни одна молодая жена за пять лет не умерла.
Но Патрик не мог постичь случившиеся перемены. Или не хотел? Шесть лет он жил с мыслью о мести, и эта цель помогала ему выжить.
А теперь ему говорили, что мир перевернулся.
– Расскажи мне об испанце, – попросил Рори.
Патрик пожал плечами:
– Он говорит мало, но я знаю, что без него мы бы не выжили. Однако меня пугает то, о чем он молчит. Не уверен, что этот человек заслуживает доверия.
– И что же теперь делать?
– Надеюсь, что вскоре Диего и остальные отбудут на другой конец света. Я могу доверять Макдоналду, Денни, но не представляю, какие мысли бродят в голове испанца. И куда он собирается держать путь. Похоже, что в былые времена Диего промышлял контрабандой у берегов Испании…
– Ты упоминал, что он был моряком. Мы могли бы нанять его на один из наших кораблей.
– Штурвал я бы ему не доверил, а он не согласится на меньшее.
Рори встретился с братом взглядом:
– Ты уверен, что никто не узнает…
– Был бы уверен, если бы не женщины. Они усложняют дело. Закон суров, но его придумали не напрасно: слишком часто команды питают ненависть к своим капитанам, особенно когда от них требуют строгой дисциплины. В таких случаях лишь закон помогает удерживать ситуацию под контролем.
– Ладно, мы что-нибудь придумаем, – медленно произнес Рори и улыбнулся: – Главное – не позволить Фелиции вмешаться. Ее идеи всегда слишком сложные и неизбежно заканчиваются крахом.
В глазах брата было столько любви, что у Патрика сжалось горло. В свои тридцать семь лет он не знал нежности и никогда не позволял себе никаких чувств, кроме мимолетной похоти.
– Нам лучше вернуться на палубу, – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы товар утопили в море.
Рори некоторое время молчал, затем кивнул:
– Значит, ты не вернешься со мной?
– Нет, пока не разгружу судно.
Они поднялись на палубу, и Рори полной грудью вдохнул свежий воздух.
– Этот корабль проклят, – равнодушно сказал Патрик.
– Да, – согласился Рори. – Ты прав. Его следует сжечь.
– Но если Кэмпбеллы увидят…
– И Кэмпбеллы, и Камероны будут молчать, – заверил брата Рори. – Джейми Кэмпбелл – нам друг, и теперь он женат на Джанет Камерон. После Флоддена три клана объединились: слишком многих мы потеряли, борясь с общим врагом, чтобы теперь сражаться друг с другом.
– Мне трудно не считать Кэмпбеллов врагами.
– Охотно верю: у меня тоже были с этим проблемы, – кивнул Рори. – Но Джейми спас Лахлану жизнь после Флодденского сражения, и брат не мог успокоиться, пока не нашел его.
– Мне трудно научиться доверять, – задумчиво сказал Патрик. – Кто-то же сдал меня испанцам. Подозреваю, что это был один из Кэмпбеллов: некоторые из них дрались на стороне французов.
После секундного колебания Рори стиснул Патрику руку:
– Ничего, мы докопаемся до правды. Главное, что ты вернулся.
Патрик провожал Рори взглядом, пока тот спускался в рыбацкую лодку, Рори в знак прощания поднял руку. Затем Патрик отвернулся. Ему не нужны эмоции: они делают человека слабым. Он выжил только потому, что запретил себе подобные чувства, и сейчас должен держать их под контролем, чтобы не совершить ошибок. Не для того он выжил, пройдя через ад, чтобы встретить смерть на виселице.
* * *
Джулиана чувствовала себя гостьей в новом, очень странном мире. Если она узница, то определенно привилегированная. Казалось, хозяева не знали, куда их с Кармитой усадить и чем угостить.
Она никогда не гостила в таком месте, как Инверлейт, и впервые встретила таких людей, как Фелиция и Кимбра. Войдя в большой зал и увидев свежий камыш на полу, гобелены и портреты на стенах, Джулиана ощутила себя не пленницей, а почетной гостьей.
Но возможно ли такое? Ее дом в Испании с обилием пространства и света, без толстых стен был совершенно другим. И все же…
Наверное, всему виной стало оживленное щебетание двух ее новых знакомых. Они казались сестрами, хотя и их речь, и темперамент, и цвет волос заметно отличались. Та, что назвалась женой Рори, не шла, а словно танцевала; на ее губах постоянно играла улыбка, словно она радовалась каждому мгновению жизни. За ней ковылял ребенок двух лет, живое отражение ее радости.
Вторая женщина, Кимбра, говорила с английским акцентом, как мать Джулианы, и ее глаза всегда оставались серьезными. Однако, когда она улыбалась, ее улыбка источала такое же радушие, как и у Фелиции, и тепло ее души предназначалось для всех, даже для тех, кого она едва знала.
