Таких маленьких девочек трудно расспрашивать. Мотета зовет меня бабушкой, я же постоянно успокаиваю ее: «Не бойся, в обиду я тебя не дам». Я обещаю ей, что никто больше не причинит ей боль. Приученная к работе, она все время находит себе занятие: стирает, убирается в доме.
Самая старшая в нашем центре Ма Ли. Ей девятнадцать, она с нами с того самого времени, как мы спасли ее, но еще не готова жить самостоятельной жизнью. Ма Ли уже получила аттестат об окончании школы, но хочет остаться и учить девочек ткачеству. Сейчас все маленькие девочки находятся под ее началом.
Создание детского центра — лучшее, что мне удалось сделать. Большинству девочек у нас от двенадцати до четырнадцати лет, они относятся друг к другу с большой добротой. Старшие зовут младших сестричками. Когда в центр поступают новенькие, остальные помогают им. В центре есть няня, которая присматривает за девочками. Девочки ходят в деревенскую школу, у них чистая, выглаженная форма. Есть возможность поговорить с психологом, но многие предпочитают молчать, а работа с пряжей тоже своего рода терапия, способ очистить ум и сделать что-нибудь красивое своими руками в свободное от школьных занятий время.
Все девочки сами по себе хорошие, помогают пожилым. Всегда уважают старших, всегда первые ученицы в школе. Поначалу деревенские не принимали их из-за того, чем девочки вынуждены были заниматься раньше, считали грязными. Даже называли шлюхами. А теперь души в них не чают. И защищают от чужих.
А мне признаются: «Сомали, как хорошо ты воспитываешь своих девочек!»
Я говорю девочкам, что люблю их, что они умницы. И напоминаю: «Что бы с вами ни произошло в прошлом, вы можете доказать окружающим, что умны, сильны и добры».
* * *
Я знаю тех, кто заплатил деньги за то, чтобы причинить этим детям боль. Я знаю клиентов публичных домов. Некоторые из них туристы, но большинство — местные. Это водители дешевых такси, полицейские, лавочники — словом, обычные люди. Единственная разница между ними — в очередности, согласно которой девочки достаются им. Первыми их получают государственные чиновники и крупные бизнесмены. А под конец, когда снять девочку стоит всего пять тысяч риелей — немногим менее доллара, — ею пользуются самые бедные. И неизвестно еще, что хуже.
Для меня нет мужчины более низкого, чем тот, кто прибегает к услугам проститутки. Они платят за то, чтобы насиловать женщин, молодых девушек и совсем еще маленьких девочек. Они жестоки: бьют, дают пощечины, кусают, как в тайских порнофильмах, которые продаются на каждом углу. Они возбуждаются при виде боли, которую испытывают другие. А еще некоторые уверены, что тем самым оказывают девушке услугу. На самом же деле это не что иное, как жестокость и насилие. Я много думала о том, почему в Камбодже такое отношение к женщинам и детям считается само собой разумеющимся.
Как получается, что личность другого ценится так низко? И ведь это по всей стране. Камбоджийцы жестоко пострадали в годы войны. Многие, особенно горожане, сосредоточились исключительно на себе. Если на дороге случилась авария, они не остановятся, не помогут. Ведь как они думают: остановишься, тебя же и обвинят, присудят штраф. И нельзя не признать — такое бывает.
Мужчины смотрят на женщин как на рабынь. В Камбодже так было всегда. Девочек учат быть стыдливыми, но ничего не рассказывают об их собственном теле; мужчины первый интимный опыт приобретают в публичном доме. В обращении с женщиной они знают только одно — насилие.
Я хочу хотя бы попытаться изменить это. В 1999 году Эмме Бонино удалось выделить нам средства на образовательную программу для мужчин. Мы обратились в Министерство обороны — объяснили, зачем это нужно, и получили разрешение читать лекции в военных лагерях и полицейских участках. В самый первый раз меня переспросили: «Что-что? Вы собираетесь говорить с ними о сексе? И вы не стыдитесь обсуждать такое? Вас это не смущает?» Конечно, смущает. Но если не я, то кто же?
С собой я взяла Чхенга, он у нас социальный работник. Начали лекцию с того, что рассказывали, как не заразиться СПИДом. Мужчины слушали с интересом. Они боялись заболеть, потому как эпидемия уже разгулялась вовсю. Начали мы с азов. Взяв банан, показали, как надевать презерватив. Говорили громко и четко, чтобы вовлечь и слушателей. Те начали задавать вопросы. И постепенно мы вышли на проблемы их взаимоотношений с женами.
Многие камбоджийские мужчины оправдывают свои посещения борделей тем, что жены неохотно исполняют супружеский долг. Мужчины говорят об этом открыто. Камбоджийские женщины приучены к тому, чтобы подчиняться, но в нашей культуре нет места идее о том, чтобы доставить удовольствие и женщине. Мужчины жалуются, что из-за пассивности жен в конце концов начинают испытывать к ним неприязнь. Традиция же предписывает женщине лежать неподвижно и молчать, пока муж делает свое дело. В результате несчастны оба.
Один мужчина признался, что жена сама отправила его к проституткам. Он никогда не видел свою жену обнаженной, никогда не видел ее грудь, даже когда та кормила детей. Если он пытался раздеть ее, она возражала: «Хочешь, чтобы было как в тех фильмах, отправляйся к шлюхам». Смеясь, тот мужчина говорил: «А эти молоденькие вьетнамочки, только-только прибывшие, они чудо как хороши, особенно когда разденутся! Полненькие, белокожие — прямо молочные поросята!»
Наши лекторы, Чхенг и другие, среди которых есть женщины, обсуждают эту тему прямо, без обиняков. Мы говорим с мужчинами о взаимном удовольствии и боли. Мы показали видеозапись, на которой маленькая девочка вспоминает, как ее насиловали — что с ней происходило и кто это делал. Иногда девочки из нашего центра рассказывают о том, что с ними сделали. Часто мужчины не выдерживают и плачут. Многие ходили к проституткам такого же возраста, как эта девочка, однако почему-то не задумывались о том, как обращаются с ними.
В первый месяц мы получили четыре сотни писем от мужчин, побывавших на лекциях. За два года лекционной работы мы встретились с тысячей мужчин, большинство из которых были солдатами и полицейскими. Им-то в первую очередь необходимо задумываться обо всем этом. Мы рассказывали им о том, что на самом деле представляют собой публичные дома, как они устроены. Польза была еще и в том, что у нас появилось несколько друзей из числа полицейских, пусть даже они и не занимали высоких должностей.
Чтобы нас пришли послушать, приходилось проделывать огромную работу, тратить невероятное количество энергии, разъезжая по бездорожью на постоянно ломающихся машинах. Но в 2000 году Эмма Бонино ушла со своего поста в Евросоюзе, и финансирование AFESIP прекратилось. Мы решили подождать лучших времен и тогда возобновить просветительскую программу.
* * *
Как-то раз к нам одновременно поступило очень много девушек — после двух рейдов. Почти все они попросились в приют. Мы же в тот период были крайне ограничены в средствах, и это было хуже всего. Мы собрали местных работников AFESIP, чтобы решить, как быть дальше. Наконец остановились на том, что следует сократить зарплаты и экономить на всем, только чтобы накормить вновь прибывших.
