Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
— В этих ящиках — секретное оружие фюрера. Мы еще выиграем эту войну.
Я не мог понять, что к тому моменту еще кто-то мог думать, что у нас еще есть хоть какой-то шанс выиграть войну. Но воспитание и нацистская пропаганда давали свои плоды: пары ободранных ящиков на платформе для некоторых солдат было достаточно, чтобы полную безнадежность преобразовать в окончательную победу.
Мы прибыли в танковый корпус «Фельдхеррнхалле» и сразу же увидели, что унтер-офицеры и фельдфебели хотя и носили на рукаве вместе с лентой «Фельдхеррнхалле» голубую ленту с серебряным орлом за выслугу лет, но у них совершенно не было фронтовых наград. Один унтер-офицер рядом со мной заметил:
— Глянь-ка, у них по две голубые птицы, зато грудь совершенно чистая.
Сначала нас оставили в покое. Мы должны были выходить только на утреннее и послеобеденное построение. Потом мы отправились на квартиры. Я подружился с одной девушкой из деревни, находившейся в четырех километрах от нашего расположения. У нее было радио. Поэтому я мог слушать «вражеские голоса» и хорошо знал обстановку. Так 8 мая я узнал о капитуляции.
Бегство в американский плен
Последняя сводка Вермахта
8 мая 1945 г.
Главное командование Вермахта извещает:
«С полуночи огонь прекращен на всех фронтах.
По приказу гросс-адмирала Дёница Вермахт прекращает борьбу, ставшую бесперспективной. Таким образом, почти шестилетние героические бои завершены. Они принесли нам великие победы и тяжелые поражения.
Вермахт с честью уступает огромному превосходству.
Германский солдат, верный своей присяге, сделал все для своего народа, подвиги его никогда не будут забыты. Беспримерный подвиг фронта и тыла позднее будет справедливо и окончательно оценен историей.
Подвигам и жертвам немецких солдат на земле, в воде и в воздухе и противник не откажет в уважении.
Поэтому каждый солдат может по праву и гордо сложить оружие и в тяжелейший час в нашей истории может храбро и уверенно приступать к работе во имя вечной жизни нашего народа.
Вермахт помнит в этот час о своих товарищах, оставшихся перед противником.
Погибшие обязывают к безусловной верности, подчинению и дисциплине перед лицом неисчислимых ран истекающего кровью отечества».
В моем подразделении сначала никто не поверил в то, что Германия капитулировала. В полдень 8 мая 1945 года мы построились, и офицер объявил:
— Солдаты, Германия действительно капитулировала, но нам, танковому корпусу «Фельдхеррнхалле», предстоит занять отсечную позицию против русских танков.
В казарме я сразу же спросил своих товарищей:
— Вы пойдете на отсечные позиции? Я — в любом случае сматываюсь на запад!
Большинство находившихся в казарменном помещении товарищей теперь придерживались такого мнения:
— Мы пойдем с тобой на запад!
Вечером нас снова построили, у нас отобрали пистолеты, вместо них выдали карабины и сухой паек. Тогда я дал товарищам команду:
— Давай, сматываемся!
Почти из двадцати солдат, которые еще в казарменном помещении были со мной заодно, теперь, когда Германия капитулировала и никто не мог обвинить в дезертирстве того, кто организованно отходил на запад, со мной пошли только трое. Наша цель была американцы. Постоянная пропаганда нам внушала, что в русском плену нас ждет насилие, ужас, унижение, многолетние страдания, ссылка в Сибирь, а в конце — смерть. Сейчас мы знаем, что во многом это соответствовало действительности. Напротив, американский плен считался гуманным и соответствующим международному праву. Мое пребывание в плену это тоже подтвердило. Однако мне еще повезло, потому что и во многих американских и французских лагерях для военнопленных царили террор, голод, отсутствие гигиены, чего многие немецкие пленные пережить не смогли.
Масса построившихся солдат, апатичных и подавленных, осталась позади. Еще до этого мы присмотрели в деревне стоявший в гараже легковой автомобиль. С чувством наслаждения мы взломали карабинами ворота гаража, сели в «реквизированный» автомобиль и отправились в западном направлении. Хотя один из моей группы был содержателем военного имущества, отвечавшего за автомобили, и теперь он сидел за рулем, машина дальше 30 километров не проехала. Мотор не удалось завести даже с буксира. Поэтому дальше нам пришлось идти пешком. Пройдя немного, мы выбросили наши карабины, ставшие нам ненужными, в речку и пошли дальше на запад безоружными.
Вопреки последней сводке Вермахта от 8 мая 1945 года, мы не «сложили свое оружие по праву и гордо» и не «приступили храбро и уверенно к работе во имя вечной жизни нашего народа». Мы пытались выбраться из ситуации, оказаться в которой мы, простые солдаты, не хотели никогда в жизни. Мы также не знали, сможем ли мы вообще работать для нашей собственной жизни. После того как мы свои карабины выбросили, словно трухлявые деревяшки, мы встретили группу солдат, которой еще командовал капитан. Они ехали в повозках, запряженных лошадьми. Мы спросили:
— Можем ли мы к вам присоединиться?
Капитан нас критически осмотрел, и по нему было
видно, что он с большим неудовольствием решил взять с собой унтер-офицеров, очень смахивавших на дезертиров. Через пару часов на перекрестке мы встретили разведывательный бронеавтомобиль с пушкой («пуму»). Один из сидевших на нем солдат оказался знакомым нашего содержателя военного имущества, который окликнул его:
— Возьмите нас с собой!
Так нам, четверым беглецам, удалось присоединиться к солдатам, уже сидевшим на машине. Мы быстро поехали на запад, и нам удалось у Линца переправиться через Дунай, которому вскоре суждено было стать границей между американцами и русскими.
Наконец-то мы оказались на территории американской зоны, где еще никто не занимался новой задачей приема в плен и размещения в лагере притекающих немецких солдат. Американские солдаты сказали нам, чтобы мы размещались и оставались на площадке между недостроенными деревянными домами. Теперь мы могли быть уверены, что война окончательно завершена и мы относимся к тем, кто ее пережил. Мы были счастливы еще и потому, что у самого Дуная нам удалось улизнуть от наступающих русских, хотя мы еще не знали, что ждет нас у американцев.
Если подумать о том, насколько быстро немецкие солдаты во время войны (смотри у генерала Шёрнера), особенно на ее последнем этапе, когда особенно процветал террор, развязанный убежденными нацистами, могли попасть в сети полевой жандармерии с последующим расстрелом или повешением, то американский плен мог считаться счастливым выходом.
Ежедневно и даже ежечасно прибывали новые солдаты, так что в лагере, который охраняли один-два американских солдата, вскоре насчитывались тысячи пленных. Еды мы сначала не получали. Приходилось ходить и просить у местных жителей. А что они могли нам дать, когда и самим им нечего было есть. По крайней мере, погода была хорошая. Из имевшегося материала мы построили себе убежище. Для этого мы повалили на землю четыре столба, положили на них доски, сверху накрыли толем, который придавили по углам камнями. Там мы жили и ждали, что будет дальше. Рядом с нами расположились солдаты СС, у которых был большой брезент, который они положили на столбы вместо толя. И в лагере для военнопленных эти элитные войска не отказались от приказов и стойки «смирно». Каждое утро в шесть часов раздавался свисток, и эсэсовцев будили криком «Подъем!». После построения они начинали бегать туда-сюда, шуметь и стучать: из имевшегося материала солдаты СС должны были построить хороший дом. Въевшаяся в них муштра полностью сохранялась в плену, и ни один солдат СС не мог или не хотел от нее освободиться. Несмотря на плен, все они продолжали держаться вместе. Ни один из них не отошел от других, чтобы присоединиться к нам, «лентяям». Мы же просто дремали, поскольку без питания необходимо было по возможности беречь силы и стараться слишком много не двигаться. Хотя нам досаждал шум и стук, мы вскоре от этого получили выгоду. По первому приказу американских солдат в лагере для военнопленных мы должны были поднять вверх голую левую руку, чтобы те могли проверить наличие или отсутствие татуировки. Тех, в ком по вытатуированной группе крови определяли солдат войск СС, американцы перевели в особый лагерь для эсэсовцев. Но те уже успели построить дом. Когда их увезли, над нашим лагерем разразилась гроза, мы, конечно же, покинули наше примитивное убежище и перебрались в прочный деревянный дом.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
