Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Первые несколько занятий живописцы занимались приготовлением красок. С шумом и гамом этот вопрос за несколько дней был решен.
Так как я сам являлся художником-самоучкой и никакой школы за мной не стояло, очень трудно было продумать план занятий. Но потом я не мудрствуя лукаво применил известный принцип «делай, как я» и объяснял все по минимуму. Талантливый художник в момент схватит то, что надо, ну а те, у кого нет большого таланта к живописи, пусть занимаются чем-либо другим.
Зато медикам я все мог дать так, как необходимо. Естественно, с поправкой на уровень знаний, на который приходилось ориентироваться. Когда мои доходяги в первый раз зашли в комнату, предназначенную для учебы, они были поражены: на стенах висели мои рисунки с кровеносной системой человека, мускулатурой, сухожилиями и, конечно, костями. Когда я рисовал все это, сам не заметил, как потихоньку разошелся и изобразил массу подробностей, пока не очень нужных на уровне моих лекарей. Но каждый из них должен был оказать раненому помощь на поле боя, то есть правильно остановить кровотечение, вправить перелом, вывих и так далее. Поэтому знание строения человеческого тела было обязательным.
Отец Варфоломей против восковых и гипсовых муляжей сказать ничего не мог, но начал с подозрением выспрашивать меня, откуда я знаю, как эти органы выглядят. Я с трудом отговаривался тем, что видел все это в трактатах Авиценны. Также для лекарей у меня был предусмотрен курс траволечения, то есть сбора растений, приготовления настоев и их использования. Конечно, Аптекарский приказ существовал уже почти три года, но, насколько я знал, там еще практически не было людей для решения каких-либо вопросов, кроме лечения царской семьи. Возглавлял этот приказ думный боярин, кто, я еще не удосужился спросить. Но я-то знал намного больше, чем все тамошние специалисты. Между занятиями и приемом больных я с трудом выкраивал время, чтобы попытаться получить местный анестетик. В моей голове сохранились обрывки воспоминаний, из которых следовало, что выделенное из мутировавшего ячменя вещество грамин, обладавшее значительным анестезирующим эффектом, навело ученых на мысль о создании лидокаина, ну а я, по крайней мере, хотел получить грамин. Кроме того, я помнил, что местный анестетик анестезин был получен каким-то немецким аптекарем и представлял собой этиловый эфир пара аминобензойной кислоты. Но если этилового спирта у меня было много, то как получить эту кислоту, я понятия не имел. Поэтому начал работу с получения спиртового экстракта ячменя. Решил, что если удастся выделить грамин, попробую его применить при мелких кожных операциях, может, токсическое действие вещества преувеличено?
Но все мои химические опыты упирались в отсутствие стекла и резины. И поэтому я каждый день посещал уже завершающееся строительство печи для стекловарения. Около печи уже стояли поленницы дров, лежала огромная куча песка. Березовый уголь, камышовая зола и известняк хранились под навесом. Гильермо уже сам проявлял нетерпение, похоже, ему хотелось заняться своей основной работой, а у меня уже были начерчены эскизы реторт, колб, спиртовок, змеевиков и всего прочего, что я хотел получить.
Но первое стекло, которое мне было нужно, – это «жидкое стекло». Я так и не оставил мыслей получить силикон и использовать его вместо резины, тем более что можно было заранее сделать формочки для разлива полученной массы.
Но самым лучшим моим приобретением оказался молодой парень, ученик ювелира, которому я заказывал свои инструменты. Не знаю, что произошло у него с хозяином, но парень попался сообразительный и понял, что у меня он будет при деньгах. Так что вскоре у меня появилась еще и своя маленькая ювелирная мастерская, где изготавливались мои инструменты и, как я надеялся, однажды будет сделан первый микроскоп.
Прошел месяц. Я как врач уже был известен всей боярской Москве. Но из-за множества обязанностей, лежащих на мне, приходилось ограничивать прием и терять на этом приличные деньги. Мои помощники и помощницы успешно постигали трудную медицинскую науку, а несколько художников обнаружили недюжинный талант и в скором времени обещали оставить меня далеко позади.
Но сегодня у нас было эпохальное событие. Планировалась первая плавка стекла. Для этого приготовили два горшка из огнеупорной глины с разной по составу шихтой, один горшок был сделан как раз по моему заказу. Гильермо и его два помощника суетились у печи, и вскоре столб дыма повалил из высокой кирпичной трубы. Горшки поставили на свои места, помощники налегли на мехи, и первая варка началась. Особо любопытствующих вокруг не наблюдалось, у меня все занимались своими делами, и, кроме нескольких мальчишек, вокруг никто не ошивался. Но сам я не мог пропустить такого события.
Я так разнервничался, что даже упустил момент, когда в одном горшке стала плавиться шихта, превращаясь в аморфную мутноватую массу. Первым, конечно, «созрел» горшок со стеклом без добавки известняка. Гильермо по одному ему известным признакам определил готовность, вытащил горшок со стеклом и поставил его в специальную стойку. Когда же был готов расплав в следующем горшке, он жестом фокусника вытащил свою воздуходувную трубку и, захватив ею немного стекла, начал выдувать непонятно что. Он крутил и вертел этот сосуд, снова нагревал его и наконец поставил на стойку для отжига обычную бутылку. По его лицу градом тек пот, но мастер радостно улыбался испачканным в саже лицом.
Все, свершилось, мы были с первым стеклом. Дальше, как я надеялся, все должно было пойти полегче.
На следующий день Гильермо вновь продолжал свои опыты, а у меня из головы не выходил силикон.
Горшок с будущим жидким стеклом разбили, и стекловидная масса, находившаяся внутри, под моим руководством была осторожно размолота в мелкий песок и залита дистиллированной водой. Я понятия не имел, сколько времени будет растворяться этот продукт, но надеялся, что не дольше пары дней. Оставив емкость с этим составом в мастерской и распорядившись, чтобы его регулярно размешивали, я пошел заниматься своими многочисленными делами.
Довольно скоро крупинок стекла почти не осталось, а раствор приобрел характерный вид и запах хорошо мне знакомого канцелярского клея. Под внимательными взглядами моих помощников я налил в небольшой котелок немного жидкого стекла и столько же спирта и начал помешивать палочкой. Через несколько минут под изумленный вздох окружающих в котелке образовался белый студень, который при помешивании все сильнее уплотнялся. Я взял его в руку и скатал небольшой шарик, через десяток минут шарик стал плотнее, он уже немного пружинил при нажатии, а когда я попытался ударить им по столу, очень неплохо от него отскочил. Итак, я имел силикон, и теперь проблема более-менее герметичных пробок для моих опытов была решена. А кроме того, у меня в голове уже маячили силиконовые трубки для моего будущего фонендоскопа, дренажи и катетеры. Но для всего этого были необходимы формы, куда этот силикон можно заливать. Данным вопросом я не занимался, так как совсем не был уверен в успехе своего предприятия, но теперь, когда силикон был у меня в руках, требовалось срочно делать формы для отливки всего того, что я себе нафантазировал.
Первое настоящее стекло, которое получилось у Гильермо, сегодня тоже было расплавлено по новой, и наш стеклодув использовал его полностью, сделав полтора десятка разных сосудов.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
