Уродами он стал называть этих безмерно разросшихся пауков с легкой руки того же Чипа. Когда Дерек впервые описал их ему, мальчик воскликнул: "Ну и уроды!". Так и пошло. Дерек чувствовал, что название это звучит не слишком… научно, но, по его мнению, оно вполне соответствовало облику и повадкам мерзких тварей. Они были такие злобные, жестокие, коварные. И такие на диво хитроумные; иногда даже казалось, что у них есть зачатки разума, так целенаправленно и слаженно они действовали, когда ловили добычу или воевали с ним, Дереком. В частности, не счесть, сколько солнечных батарей они поломали или повыдергивали из земли. Как будто понимали, что это не просто какие-то безобидные растения и что, действуя таким образом, они наносят урон своему врагу.
Хотя, конечно, ничего они не понимали. Откуда тут взяться разуму? Доведенный до совершенства инстинкт, вот что это такое. Как у муравьев, к примеру. С ними, кстати, тоже произошла определенная метаморфоза – они стали заметно крупнее – но в целом сохранили все свои повадки и остались теми же безобидными существами, что и прежде.
Не то что Уроды. Хищники, несомненные хищники, вот кто они такие. Опаснее всех, с кем Дереку когда-либо приходилось сталкиваться. Опасные не для него лично, конечно, но для людей; пусть даже, за отсутствием последних, пока потенциально опасные. И к тому же, действительно, самые настоящие Уроды! Ведь что такое урод? Существо, развившееся неправильно, с отклонениями. Именно это по какой-то непонятной причине с пауками и произошло; они вдруг выросли до совершенно фантастических размеров, но суть их от этого не изменилась, разве что еды им теперь требовалось во сто крат больше.
Но каким бы коварством и силой Уроды ни обладали, эти качества не спасли их в войне с Дереком. Внимательно понаблюдав за ними, он довольно быстро пришел к выводу, что людям такой "подарочек" ни к чему, и занялся планомерным истреблением Уродов. Благодаря их изворотливости, война эта длилась долго, несколько лет, даже несмотря на всю имевшуюся в его распоряжении технику. О чем Дерек нисколько не сожалел. А может быть – что греха таить – в какой-то степени и сам делал все, чтобы растянуть "удовольствие". Ведь пока он воевал с Уродами, ему было не до того, чтобы грустить или скучать.
После появления Уродов – неизвестно откуда, можно сказать, из пустоты – Дерек не удивился бы никому и ничему. Батарея, которую пытались перекусить, настораживала. Ну что же, он сейчас же пошлет своих летучих разведчиков и очень быстро выяснит, кого еще принесла нелегкая. Хотя не исключено, что это просто случайность. Солнечные батареи исключительно прочны, они выдерживают напор даже самого сильного шквалистого ветра. Но если, к примеру, в одну из них угодил метеорит… Дерек усмехнулся. Ничего себе, фантазия разыгралась. Хотя давно известно, что даже самые маловероятные события рано или поздно случаются, но это уже явный перебор. Да и результат такого прямого попадания был бы, несомненно, несколько иным. Нет, более правдоподобным казалось, что теперь какую-нибудь птицу привлек металл батареи, и она принялась долбить ее в надежде "полакомиться". По наблюдениям Дерека, некоторые птицы способны проявлять исключительную настырность.
А пока его летучий отряд трудится, Дерек, как всегда, осмотрит свои "владения". Или, точнее говоря, вверенное ему имущество.
– 2
Выйдя из наблюдательного пункта, он оказался в широком туннеле. Здесь было полутемно; из экономии горела лишь каждая пятая потолочная лампа. Посреди тянулись посверкивающие ниточки рельсов, по бокам от них – пешеходные дорожки. Довольно близко справа туннель перекрывала массивная стальная плита. Дерек, как обычно, свернул налево. В стене примерно через равные промежутки были расположены большие люки, и он заходил последовательно в каждое из помещений, доступ в которые они перекрывали.
Сразу за наблюдательным пунктом находился большой зал, где был установлен центральный компьютер, управляющий всей автоматикой, которая уже работала или только могла быть подключена.
Как только Дерек вошел туда, вспыхнул огромный экран, висящий на стене прямо напротив входа. На нем появилось изображение лохматой обезьяны, которая сидела на широкой ветке дерева, уцепившись за другую длинным хвостом и копаясь в спутанной шерсти у себя на груди. При виде Дерека она подняла голову, скорчила рожу и принялась подпрыгивать, хлопая себя ладонями по брюху и выкрикивая:
– Привет, Серебряный! Как настроение? Что новенького?
Зрелище было, мягко говоря, странное, но Цекомпа это обстоятельство нимало не смущало.
Кривляющаяся обезьяна была, так сказать, воплощением, которое центральный компьютер избрал для себя на данный момент для общения с Дереком. Прежде он встречал Дерека в облике кого-нибудь из своих создателей или просто людей, сведения о которых хранились в его памяти. Однако Дереку было тяжело видеть их изображения. Все они давным-давно умерли, а если даже и были живы – кто знает, может быть, там, куда люди сейчас улетели, они, наконец, сумели воплотить в жизнь свою вековечную мечту о бессмертии? – то были безвозвратно утрачены для него. В конце концов Дерек так и сказал Цекомпу, и с тех пор тот приветствовал его в облике либо животных, либо сконструированных им самим совершенно фантастических созданий.
Как правило, выглядели они исключительно мерзко, но зато не вызывали у Дерека никаких тяжелых ассоциаций.
– Настроение отвратительное, как всегда, – ответил он. – Какие новости, ты что, издеваешься?
Обезьяна вытянула губы трубочкой и закачалась, уцепившись рукой за ветку.
– Да, ты не философ, – изрекла она и уселась, снова почесываясь. – Сыграем в шахматы? – Дерек покачал головой. – Ну, тогда в трик-трак? Если я выиграю, возьмешь меня с собой, когда отправишься на свидание с Чипом. Вот в таком виде, к примеру. Уверен, твой дружок не устоит.
Изображение обезьяны на экране плавно перетекло в другое. Теперь это была высокая худощавая девица с коротко остриженными волосами, выкрашенными в серебряный цвет с редкими вкраплениями темно-синего и зеленого. Разглядеть ее лицо не представлялось возможным из-за огромных черных очков, лишь резко выделялся на фоне бледной кожи накрашенный фиолетовой помадой большой рот. Ни грудей, ни бедер, прости господи.
Обтягивающие черные штаны и ядовито-красная с зеленым размахайка, сползшая с одного костлявого плеча. Девица стояла, держа в картинно отставленной руке дымящуюся сигарету. У Дерека зарябило в глазах, и все же он вынужден был внутренне согласиться, что да, Чип не остался бы к ней равнодушен. К тому же, голова у нее наверняка не песком набита; как-никак, творение Цекомпа.
– Может быть, в другой раз, – вяло ответил Дерек.
Девица снова преобразилась в обезьяну. Приставив ладонь к глазам, она некоторое время внимательно разглядывала Дерека, после чего заявила скорбным тоном:
– Милый мой, это уже диагноз. Ну, что же, будем лечить. Для начала – по одному анекдоту в день, принимать перед сном… Эй, куда же ты?
Почему-то сегодня у Дерека не было ни малейшего настроения болтать с Цекомпом. Не сказав больше ни слова, он вышел, краем глаза заметив, что обезьяна на прощание повернулась к нему спиной и похлопала себя по розовой заднице.
