— Это само собой. А я его никогда не пробовал.
— Значит, должны попробовать. Вы зайдете, правда же? Ведь еще не поздно.
Она подкрепила это невинное приглашение энергичным кивком и долгим томным взглядом.
— Ну, разве что на несколько минут. Спасибо за приглашение, вы очень любезны.
Разговор продолжался в том же духе, а Ян тем временем проехал по совершенно пустынной Финчли-Роуд под Мраморную арку. Сара показывала дорогу, и потому найти клуб оказалось совсем не сложно.
Ян оставил машину напротив парадного входа; они вошли, стряхивая тающий снег с пальто. В баре никого не оказалось, кроме еще одной пары. Пока официантка принимала заказ, Сара писала что-то на обороте его записки. Едва девушка отошла, он прочитал: «Тебя прослушивают. Прими приглашение подняться ко мне. Оставь всю одежду в ванной».
Он изумленно поднял брови; Сара улыбнулась и озорно показала ему язык. Записку он изорвал в кармане на мелкие клочки.
Горячее виски оказалось замечательным, а сцена соблазнения еще лучше. Нет, он не считает ее нескромной; да, люди неправильно поймут, если они поднимутся вместе; пусть он возьмет ключ, пойдет первым и оставит дверь открытой.
Гардины в номере были задернуты, разобранная постель манила. Он разделся в ванной, как было велено, и влез в махровый халат, висевший за дверью. Сара появилась в спальне, прижимая палец к губам, и не произнесла ни слова, пока не закрыла дверь в ванную комнату и не включила радио.
— Сядь сюда и говори шепотом. Ты знаешь, что Безопасность следит за тобой?
— Да, конечно.
— Тогда в твоей одежде наверняка «клопы». Но здесь мы от них избавлены. Ирландцы очень гордятся своей независимостью, так что клуб проверяют и чистят ежедневно. Безопасность сдалась уже много лет назад. Они здесь потеряли столько аппаратуры, что обеспечили всем необходимым все ирландские спецслужбы.
— Прежде всего — что с Ури?
— Он в порядке, выбрался из страны. Спасибо тебе.
Она обняла его и нежно поцеловала. Но когда и он ее обнял — высвободилась и села на край постели.
— Пересядь в кресло. Сначала нам надо поговорить.
— Ну ладно, раз сначала — я согласен. Расскажи, кто ты и каким образом Орла попала в дом к моей сестре.
— Это самое лучшее прикрытие, какое у нас есть, и я использую его как можно реже. Мы много чем помогли ирландскому правительству, и иногда оно идет нам навстречу. Абсолютно надежное удостоверение, метрики, школьные табели — все, что надо. С моими приметами и отпечатками пальцев… Мы стали просматривать на компьютере твое досье, чтобы найти какой-то выход на тебя, — и тут такая удача! Орла на самом деле училась в той же школе, только на несколько лет позже твоей сестры. А остальное было просто. Я вызубрила все, что можно, о школе, повидала нескольких подруг, подруг подруг, получила приглашение в клуб бриджа… Ну а потом все естественно, как закон тяготения.
— Это я знаю! Покажи Лиз новую девушку в городе — желательно с хорошей внешностью, но предпочтительно с приличными связями, — и капкан тут же сработает. Она тотчас потащит ее к себе, обедать с младшим братцем. Но не слишком ли это рискованно под носом у Тергуд-Смита?
— Я думаю, в собственном доме у этого носа обоняние притупляется. Это как раз наименее опасно.
— Ну, если ты уверена — пусть так. Но с чего ты взяла, что у меня в одежде «клопы»?
— Опыт подсказывает. У ирландцев отличная коллекция следящих устройств. Безопасность втыкает их в пряжки, авторучки, корешки записных книжек — повсюду. Они ничего не передают, только пишут. Цифровая запись на молекулярном уровне, прослушивается потом. Обнаружить их практически невозможно, если не разобрать на части все, что только у тебя есть. Лучше думать, что тебя слышат всегда. Но тело твое, я надеюсь, пока в порядке.
— Хочешь проверить?
— Я не об этом. Тебе никаких операций не делали, зубы не лечили после Шотландии?
— Нет.
— Тогда ты должен быть чист. Ведь они вставляют «клопов» в зубные мостики, даже в кости. Мастера!..
— Мой боевой дух от этого не страдает. — Он показал на бутылку малвернской воды, стоявшую на ночном столике. — Ты не хочешь глоток виски?
— Хочу. Ирландского, конечно. Пэдди.
— Мне оно тоже начинает нравиться.
Он налил два стакана и снова упал в глубокое кресло.
— Худо мне. Как я ни рад тебя видеть, но для Сопротивления ничего больше сделать не смогу.
— Сможешь. Это трудно, но преодолимо. Помнишь, я говорила, что ты должен стать самым важным из наших людей?
— Помню. Но ты не сказала почему.
— Ты работаешь с сателлитами. Значит, имеешь выход на орбитальные станции.
— В принципе имею. Все никак не соберусь слетать туда. Должен обследовать один старый спутник связи на орбите, в условиях невесомости. Когда мы его стащим на Землю, в лабораторию, — все поменяется. А почему это так важно?
— Потому что ты свяжешь нас с людьми из дальнего космоса. Через них мы наладили контакты с некоторыми планетами. Пока не очень надежные, но они развивались. И горняки на Альфа-Два в созвездии Возничего уже готовили восстание. У них есть шанс на успех, если мы сможем связаться с ними еще раз. Но правительство знает, что там что-то не так, и Безопасность заперла все заслонки. С Земли нашим людям на кораблях передать ничего нельзя, никак. Ты должен сделать это на станции. Мы разработали…
— Ты опять хмуришься, — мягко перебил Ян. — Когда ты вот так влезаешь в свои дела — ты всегда хмуришься. Нельзя, милая, морщины будут…
— Но я хочу объяснить…
— Неужели это не может подождать?
Он взял ее за руки и наклонился, чтобы поцеловать в лоб.
— Конечно, может, — прошептала она. — Ты прав, иди ко мне, разгладь мои морщины.
И обняла его.
Глава 17
Когда на следующий день Ян сказал Соне Амарильо, что пора, наверно, осмотреть сателлит в космосе, — та пришла в восторг.
— Замечательно! — Она всплеснула руками. — Он там болтается без толку, и ни у кого не хватает ума сунуть нос в его схемы и разобраться, что не в порядке. Я уж так разозлилась, что готова была лететь сама.
— И надо было! Полет в космос — это, наверно, интересно. Разве нет? Запомнилось бы…
— Я очень люблю интересные воспоминания, но эта старая машина начинает барахлить. — Она похлопала себя по могучей груди где-то в области сердца. — Доктора говорят, что ускорения моим часикам не полезны.
— Простите великодушно, не знал.
— Не извиняйтесь, Ян, не надо. По их словам, я буду жить вечно, если только не стану соваться в космос. Достаточно, что вы полетите. Вы управитесь гораздо лучше. Когда вы смогли бы отбыть?
