— Жестоко, но зато честно, — отстранился он. Честно! Ах, Грэгори! Сердце Сьюзен рвалось на части. Оно словно говорило: «Я не хотела причинить вам боль, я люблю вас. Неужели вы не видите?»
— Простите, вы единственный мужчина в мире, которого я считаю… — Нет, это неверный ход. Сейчас она вынуждена быть жестокой. — Но я не могу. Я вообще не собираюсь выходить замуж. Так же, как и моя мать.
Сьюзен попыталась рассмеяться, но смех замер у нее на губах: ведь глаз своих она спрятать не могла.
Грэгори тоже было не до смеха. Глаза его сузились, когда он заметил судорожный румянец на щеках девушки.
— Но вы, по крайней мере, объясните почему?
— Я же говорила вам, у меня хорошие новости. Просто чудесные. — Сьюзен понимала, что должна убедить его. Если Грэгори действительно поверит, что она такая бессердечная, то сможет гораздо легче забыть ее. — Помните, еще во Франции я рассказывала вам о скульпторе, которого повстречала во Флоренции?
— Помню.
Голос будто камнем придавил ей сердце, но она продолжала говорить. Она обязана уничтожить чувство Грэгори до последней крупицы.
— Сегодня он позвонил мне. Уже после полудня. Он хочет, чтобы я приехала на год в Италию к нему в мастерскую. Это такая удивительная возможность. Я просто не верю своему счастью.
Темные брови сошлись у переносицы.
— Звонил вам?
— Да, — прикинулась легкомысленной Сьюзен. — Потому-то я и рада вам. Видите ли, я действительно передумала. Все-таки я продам дом. — Дрожал ее голос или нет? — В нем должна жить большая семья. Он слишком велик для меня, вам не кажется? И кто знает, вернусь ли я обратно в Англию когда-нибудь? — Лицо Грэгори оставалось непроницаемым. — Но землю я продавать не буду. Я хочу оставить ее фонду. Вы можете уладить это все для меня?
— Вы действительно уезжаете? — Грэгори не верил своим ушам, и Сьюзен едва могла обвинять его.
— О да, — подтвердила она с напускной веселостью. — Я знаю, вы поймете. Было бы глупо с моей стороны не воспользоваться такой возможностью. Жизнь дает шанс только раз, и надо уметь почувствовать правильный момент. — Сьюзен постаралась не заметить удивления в глазах Грэгори.
— Да, я начинаю понимать, — ядовито начал он, и Сьюзен облегченно расслабилась. Чем больше он ее презирает, тем лучше. — И когда же звонил этот скульптор?
— Сегодня днем. Где-то около четырех.
— Ясно. Значит, вы празднуете удачу. — Он протянул ей бокал с шампанским и стал наблюдать, как она глотает вино. Горло ее болело от напряжения. Лгать было невыносимо, так же как и прятать слезы. — Скажите мне, Сьюзен. Этот итальянец, как ему удалось с вами связаться?
Опять эта мерзкая ложь, подумала Сьюзен. Она всегда готова выдать тебя, особенно рядом с такими проницательными людьми, как Грэгори.
— Ему сказал Рой.
— Рой? — Сьюзен ожидала, что Грэгори расстроится, но вместо этого он судорожно сжал челюсти, а на виске нервно запульсировала жилка. — Ясно. Вы, должно быть, дали ему телефон офиса Роя?
— Да.
— И старина Рой сообщил ему ваш нынешний телефон. Хорошо, моя дорогая Сьюзен. Удачи вам! — Он залпом осушил свой стакан и со стуком поставил его на сервант. Затем взглянул на стол, накрытый на двоих, на вазу с розами, расточающими волшебный аромат. — Я надеюсь, вы не обидитесь, если я не останусь к обеду? Я собираюсь напиться и уснуть в собственной постели. — Он на мгновение задержал свой взгляд на Сьюзен. — В вашей, как я понимаю, мне теперь места нет?
Он не стал дожидаться ответа.
Глава одиннадцатая
Раздался звук зашуршавших по земле колес, и вскоре Сьюзен услышала, как с ревом умчался «роллс-ройс» Грэгори. На мгновение она застыла, а затем, окончательно сломавшись, направилась в ванную.
Немного погодя Сьюзен вновь ощутила способность двигаться. Ей надо было убрать подгоревшие блюда из печи. Ничто не должно наводить на подозрения, будто она покинула дом в смятении. Иначе миссис Уолтер обязательно доложит Грэгори, независимо от того, захочет он слушать или нет.
Едва видя предметы сквозь пелену слез, Сьюзен дрожащими руками чистила кастрюли и убирала их в шкаф. Потом она начала скоблить раковину. Убедив себя, что нет сейчас для нее занятия важнее, Сьюзен удалось на время отогнать печальные мысли. Когда вся кухня блестела, как на обложке рекламного журнала, девушка позволила себе остановиться. Впрочем, работа еще не закончена. Надо прибрать столовую, спрятать серебро. Она ясно представляла себе перечень дел. Но хрустальные бокалы, в которых еще оставались капли шампанского, снова заставили ее сердце больно сжаться.
Сьюзен подняла розу, которую ей привез Грэгори и прижалась к ней губами… Она никак не могла понять, почему Сандра оставила увядший букетик фиалок. Как она могла смотреть на них, прикасаться к этим цветам? Как могла она оставить себе что-то, что напоминало ей о любовнике? Сама Сьюзен, конечно, никогда не забудет Грэгори, тепло его рук, нежность его губ. Это испытание останется в ее памяти навсегда. Но только не цветы. Она бросила розу в мусорное ведро, следом полетела бутылка от шампанского и остатки обеда. Закрыв крышку, Сьюзен почувствовала, что на нее тоже опустилась темнота.
Однако оставалось еще одна вещь. Сьюзен написала записку миссис Уолтер с просьбой забрать все продукты из холодильника. Вот теперь все концы обрублены. Немногие в городе удивятся столь стремительному изменению ее планов, и ни один не будет долго помнить об этом.
Наконец, собрав свои вещи, она уселась в машину и умчалась в ночь.
Проехав минут двадцать, Сьюзен остановилась. Похоже, она совсем не разбирала дороги, и до нее даже не сразу дошло, что она плачет. Девушка долго сидела в машине, не в состоянии вообще двигаться. Постепенно рассвело. Встало солнце, и утренняя свежесть опустилась на обочину дороги.
На Сьюзен все еще было черное шифоновое платье, на котором остались следы недавней уборки. Она ловила на себе удивленные взгляды водителей грузовиков, останавливавшихся у придорожного кафе, чтобы перехватить пару сандвичей, но девушку это не заботило. Она тоже проглотила чашку кофе, вернулась в машину и отправилась домой в Лондон. В свой дом, где прошла вся ее жизнь. Где жили ее настоящие родители, любившие дочку и никогда не причинявшие ей боль… Всего лишь взглянув на Сьюзен, Рой, наверное, впервые в жизни решил промолчать.
* * *
Жизнь продолжалась, но Сьюзен не могла работать. Стоило ей положить перед собой чистый лист бумаги, как тут же на нем всплывали черты Грэгори Хенсворда. Поэтому девушка с удвоенной энергией взялась за переустройство дома. Сначала ее комната, потом Роя. Она починила кровлю, а затем принялась и за другие, долго откладывавшиеся на потом поломки. Она даже установила дополнительные перекрытия на чердаке.
Вскоре ей написал Марк Линтон. Грэгори куда-то уехал, сообщил он. Дом вместе с садом и мастерской почти немедленно нашел покупателя, и теперь требовалась только подпись прежней хозяйки. Марк не указал имени покупателя, и внезапно забеспокоившись, Сьюзен позвонила ему из автомата на почте.
