Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
— Артур ныне отбыл на запад — вот и все, что мне известно, господин, — отвечал он на наши нетерпеливые расспросы.
— Куда?
— В Деметию, господин. К Энгусу Макайрему.
— Зачем? Проповедник пожал плечами.
— Не знаю, господин.
— А готовится ли король Мэуриг к войне? — полюбопытствовал я.
— Он готов защищать свои земли, господин.
— А как насчет защитить Думнонию?
— Только если Думнония признает единого Бога, Бога истинного, — промолвил священник, крестясь деревянной ложкой и забрызгивая грязную рясу ячменной кашей. — Наш король ревностно служит кресту и не уступит своих копий язычникам. — Священник поднял глаза на бычий череп, прибитый к стропилам, и вновь осенил себя крестом.
— Если саксы захватят Думнонию, Гвент падет следом, — промолвил я.
— Христос защитит Гвент, — настаивал проповедник. Он передал миску одной из женщин, и та принялась вычищать скудные остатки грязным пальцем. — Христос убережет и тебя, господин, — продолжал он, — если ты смиришься пред Ним. Если ты отречешься от своих богов и примешь крещение, в будущем году ты всенепременно одержишь победу.
— Тогда отчего же Ланселот не одержал победу минувшим летом? — полюбопытствовала Кайнвин.
Священник воззрился на нее здоровым глазом; второй блуждал где-то во мраке.
— Король Ланселот, госпожа, не был Избранным. Избран — король Мэуриг. В нашем Писании сказано, что избранник — лишь один, и, по-видимому, это не Ланселот.
— Избран — к чему? — не отступалась Кайнвин. Священник уставился на нее во все глаза. Моя Кайнвин по сей день была красавицей — златоволосая, безмятежная звезда Повиса.
— Избран, госпожа, объединить все народы Британии под властью Бога Живого. Саксов, и бриттов, и гвентцев, и думнонийцев, и ирландцев, и пиктов, дабы все поклонялись единому истинному Богу и все жили в любви и мире.
— А что, если мы решим не следовать за королем Мэуригом? — спросила Кайнвин.
— Тогда наш Бог уничтожит вас.
— Эту весть ты и пришел проповедовать? — осведомился я.
— Иначе я не могу, господин. Мне так велено.
— Это Мэуриг тебе приказал?
— Нет, Господь.
— Но я владыка земель по обе стороны от ручья, — сообщил я, — а также и к югу до Кар Кадарна, и к северу до Аква Сулис, и без моего дозволения ты здесь проповедовать не будешь.
— Никто из людей не может отменить слова Божьего, господин, — настаивал священник.
— Вот это — может, — возразил я, обнажая Хьюэлбейн. Женщины зашипели. Священник вытаращился на меч, затем сплюнул в очаг.
— Ты навлекаешь на себя гнев Господень.
— Ты навлекаешь на себя мой гнев, — парировал я. — И если завтра к закату ты не уберешься из моих владений, я отдам тебя в рабы своим рабам. Сегодня переночуешь со скотиной, а завтра — чтобы духу твоего здесь не было.
Назавтра священник неохотно убрел восвояси, и, словно мне в наказание, с его уходом выпал первый снег. Выпал рано — предвещая жестокие холода. Поначалу шел он пополам с дождем, но к ночи повалил густо и к рассвету выбелил землю из края в край. На следующей неделе резко похолодало. Под крышей повисли сосульки; началась долгая зимняя битва за тепло. В деревне селяне устраивались на ночлег со скотиной, а мы сражались с морозом, подкидывая все больше дров в очаг: огонь пылал так буйно, что сосульки подтаивали и с кровли срывались капля за каплей. Зимний скот мы поставили в хлева, а остальных животных забили и засыпали мясо солью, в точности как Мерлин засолил обескровленный труп Гавейна. Два дня по деревне эхом прокатывалось отчаянное мычание: быков волокли под топор. Снег испещрили алые брызги, в воздухе смердело кровью, солью и навозом. В доме ревело пламя, да толку от него было чуть. Мы просыпались от холода, мы дрожали под меховыми одеялами и напрасно ждали оттепели. Ручей замерз; чтобы запастись водой на день, приходилось колоть лед.
Наших молодых копейщиков мы по-прежнему муштровали нещадно: гоняли сквозь снегопад, закаляя их мускулы в преддверии драки с саксами. В те дни, когда снег валил густо, а ветер кружил белые хлопья над заиндевелыми коньками деревенских хижин, я заставлял воинов мастерить щиты из ивовых досок и обтягивать их кожей. Я ковал военный отряд, но, глядя на юнцов за работой, я тревожился за них, гадая, многие ли доживут до летнего солнца.
Накануне солнцестояния пришли вести от Артура. В Дун Карике готовились к великому празднеству — пировать полагалось целую неделю после смерти солнца, — и тут нежданно-негаданно нагрянул епископ Эмрис в сопровождении шестерых Артуровых копейщиков. Копыта его коня были заботливо обмотаны кожей. Епископ рассказал нам, как гостил в Гвенте и препирался с Мэуригом, в то время как сам Артур поехал дальше, в Деметию.
— Не то чтобы король Мэуриг наотрез отказал нам в помощи, — сообщил епископ. Он освободил себе местечко у очага, отпихнув двух наших псов, и теперь, ежась, тянул пухлые, покрасневшие, растрескавшиеся руки к самому пламени. — Но боюсь, его условия неприемлемы. — Он чихнул. — Милая госпожа, ты несказанно добра, — поблагодарил он Кайнвин, что принесла ему рог с подогретым медом.
— Что за условия? — спросил я. Эмрис удрученно покачал головой.
— Он требует трон Думнонии, господин.
— Чего-чего он требует? — вознегодовал я.
Эмрис предостерегающе поднял дебелую обветренную руку.
— Он говорит, что Мордред в правители не годится, Артур править не хочет, а Думнонии нужен христианский король. И предлагает себя.
— Ублюдок, — рявкнул я. — Вероломный трусливый ублюдок.
— Артур, конечно же, согласиться не может, — отвечал Эмрис, — он же клялся Утеру. — Епископ отхлебнул меда и блаженно вздохнул. — До чего ж славно снова согреться!
— Стало быть, Мэуриг согласен помочь нам только в обмен на королевство? — возмущенно выпалил я.
— Так он говорит. Он утверждает, что Господь убережет и оградит Гвент и что, если мы не признаем его, Мэурига, королем, так пусть и защищаем Думнонию сами.
Я подошел к двери, отдернул кожаный полог и долго глядел на высокие сугробы вдоль частокола.
— А с его отцом ты говорил? — спросил я Эмриса.
— Да, с Тевдриком я повидался, — отозвался епископ. — Мы к нему съездили вместе с Агриколой, он шлет тебе привет и поклон.
Агрикола некогда был военным вождем короля Тевдрика: этот могучий воин сражался в римских доспехах с яростной беспощадностью. Но теперь Агрикола состарился, а Тевдрик, его господин, отказался от трона, выбрил на затылке священническую тонзуру и уступил власть сыну.
— Как здоровье Агриколы? — спросил я.
— Он стар, но бодр. Он, конечно, на нашей стороне, но… — Эмрис пожал плечами. — Когда Тевдрик отрекся от трона, он сложил с себя власть. Он говорит, что не может переубедить сына.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
