Мы, женщины! Будто все мы одинаковы. Меня взбесило это дурацкое замечание, но потом я вспомнила себя, нас с Энрико, и про разогнавшегося слона, с которым я бегу рядом. Уж так устроены мы, женщины.
Я снова заговорила:
— Джулиано Лаянка знал о ваших отношениях?
— Нет, в этом я уверена.
— А с Лукой вы виделись после того, как ваш роман кончился?
— Да, назавтра мы отмечали вместе день моего рождения, но естественно, в присутствии Джулиано и наших друзей, а потом больше не встречались и не перезванивались, к тому же дела в фирме Луки пошли плохо.
— Вам известно, что именно случилось?
— Я знаю только, что Джулиано упоминал о какой-то ошибке в программировании, но в прошлый раз я уже говорила, в их работе я не понимаю ровным счетом ничего.
— А у вас какая профессия?
— Я работаю в отделе связей с общественностью во французском доме моды.
И протянула мне визитку своей фирмы.
— Последний вопрос.
— Да, пожалуйста.
Я сделала попытку, ни на что особенно не надеясь:
— Джулиано когда-нибудь говорил вам о некоем кавалере Брамбилле?
Она смотрела недоуменно:
— Нет, никогда.
Мы обе поднялись, и я взглянула на нее с тем смешанным чувством восхищения и недоброжелательства, которое отражается в глазах у женщины, когда рядом с другой женщиной она чувствует себя старой и неухоженной. Да, представь себе, Стелла Биффи заставила меня почувствовать себя старой и неухоженной. Приталенное кремовое платье, короткие светлые волосы с медным отливом, уложенные на прямой пробор, — она выглядит на свои тридцать, но кажется, всем своим видом утверждает, что на тридцать она будет выглядеть всю оставшуюся жизнь. Обычно, когда я вижу на улицах Милана вызывающе эффектных молоденьких девочек — пупок наружу и штаны с низкой талией, так что видно углубление между ягодицами, — я говорю себе: вот доживи до моих лет и посмотрим, что с тобой станет. Но Стелла Биффи — это совсем другое, и я твердо знаю, что, дожив до моего возраста, меньше чем через десять лет, она будет так же хороша, как теперь, хороша, как я никогда не была.
Вот, стало быть, ее допрос в кратком изложении.
Мне она показалась искренней, и ничего больше. Однако теперь мне хотелось бы услышать твою версию.
Вот видишь, я тебе доверяю — предлагаю дать заключение об истинности ее слов, а не наоборот. Так я скрепляю наш уговор.
А теперь перейдем непосредственно к кавалеру Сильвано Брамбилле.
Должна признаться, что ты дал нам новую тему для размышлений, не столько из-за имени, сколько из-за телефонной компании в Тринидаде и Тобаго. У меня появилась одна идея, которая еще только вырисовывается, и я расскажу о ней подробней, когда у меня будет что-то конкретное. Пока что я проконсультировалась с коллегой, он в этих вопросах специалист: обещаю, что буду держать тебя в курсе.
О человеке в желтой рубашке с закатанными рукавами я ничего не знаю. Само собой, выдан международный ордер на твой арест, иначе и быть не могло, но меня несколько удивляет, что ты в такой чести у французской полиции и она даже прибегает к методам секретных служб. Больше мне прибавить нечего.
Глава 26
Дата: Суббота 5 июня 14.18
От кого: [email protected]
Кому: [email protected]
Тема:
Сегодня утром в четверть девятого телефон у меня в комнате зазвонил. Впервые за столько недель.
Я поднял трубку и услышал голос месье Армана.
— Не спускайся, — сказал он, — я поднимусь сам.
Опять же, впервые он обратился ко мне на ты. Минуту спустя он стучался в дверь. Я открыл. Они вошли с Элоди.
— Тебе нужно уходить, — сказал мне Арман, — немедленно.
— Что случилось?
— В восемь, только я успел открыться, в бар зашли двое, обоим лет около сорока пяти. Спросили, проживает ли в гостинице Лука Барберис, он, дескать, их приятель. Я ответил, что никакого Луки Барбериса среди постояльцев нет и вообще я никого с таким именем не знаю. Ведь твоя фамилия, насколько мне известно, Бернаскони. «Значит, ошиблись», — отвечают они и уходят.
— Говорили с итальянским акцентом?
— Нет, безо всякого акцента.
Я взглянул на него, и он, видимо, понял, о чем я хотел, но не решался спросить.
— При моем ремесле я полицейских перевидал, любых мастей. Полиция нравов, судебные исполнители, даже из отдела по борьбе с терроризмом. Глаз у меня наметан. По-моему, это не легавые. Это хуже.
Я не знал, что говорить, что делать. И опять на него взглянул.
— Не нужно ничего объяснять. Так лучше для всех. Главное, уезжай сейчас. Элоди тебе поможет.
Элоди заговорила:
— В глубине двора увидишь низкое строение. Это гараж. К стене я уже приставила лестницу. Влезай на крышу и пройди в конец, там люк, а внутри люка — лесенка. Спустишься по ней и попадешь в гараж, а я буду там ждать в папиной машине, «рено эспас». Только придется залезть в багажник. Хозяин гаража сто лет нас знает, он уже перестал обращать внимание на наши выходки.
И улыбнулась, чтобы разрядить атмосферу, но было видно, что она нервничает.
— А дальше? — спросил я.
— Отвезу тебя на вокзал в один городок километров за тридцать отсюда. Потом будешь думать сам. Давай скорей.
Они ушли. Я остался стоять как столб, не зная, на что решиться.
Подумал, а не забрать ли мотоцикл, но потом сказал себе — правильно, сяду на поезд: безопасней, меньше привлекаешь внимания. Возможно, однажды, когда хозяин гаража сообщит в полицию номер брошенного мотоцикла, вы, господин судья, узнаете, где я скрывался сразу после убийства, но тогда будет поздно, поздно для всего.
Взял с полу в гардеробе большую сумку, которую купил, чтоб перенести все вещи из притороченных к мотоциклу кофров. Набил в нее вещи, потом вытащил из старого компьютера жесткий диск, взял и его, а новый компьютер уже ждал в предназначенном для него рюкзачке.
Я был готов. Готов бежать дальше.
В последний раз я выглянул в окно и на мгновение встретился глазами со старым судьей, смотревшим в мою сторону, всего на мгновение, потом его сморщенное лицо скрылось за занавеской.
Я сбежал по ступенькам вниз и пошел по коридору, ведущему во двор. Арман с женой ждали меня у дверей.
— Спасибо, спасибо за все.
Арман стиснул мне руку. Крепко, доверительно. Затем подал мне конверт.
— После откроешь, — сказал он, — теперь ступай!
Я следовал инструкциям Элоди, и через двадцать минут мы были уже за городом.
