Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
– Интересно. И как ты объяснил, для чего данная госпожа понадобилась правоохранительным органам?
– Я сказал: моему другу нужно погадать на подругу.
– Ты шутишь?
– Нет. Я считаю, что твою задачу можно сформулировать и так.
– А если…
– А если Баба-яга у нас расколется и признается, что бесконтактным методом убивает людей чужими руками, мы возбудим отдельное уголовное дело. А к следствию по делу Ивановой я привязывать ее не буду. Это последнее мое слово. Ни к чему нормальному это не приведет.
– Когда поедем?
– Только не в ближайшие дни. Сейчас у нас с Ивановой много текущей работы, формальностей, ей еще адвоката бесплатного не назначили. Короче, как только, так сразу.
* * *
Поздно вечером Дина открыла дверь на звонок. На пороге стояла Алена. Она была в экстравагантном лиловом кожаном пальто, украшенном рыжими и черно-бурыми хвостами. Топик, спящий в гостиной на диване, приоткрыл один глаз, неодобрительно посмотрел на Алену и опять уснул. Зато Чарли радостно встал на задние лапы, чтобы поцеловаться с поздней гостьей.
– Аленушка, – посоветовала Дина, – ты наклонись пониже. Он в лицо тебя хочет поцеловать, а не в пуговицу, которая наверняка недавно была яйцом Фаберже.
Алена без минуты колебаний подставила псу такое количество дорогой косметики, что он сразу понял, какая гадость этот «Педигри». Дина тоже отметила необычно яркий для Алены макияж.
– Ты на приеме каком-то была или на презентации?
– Нет, что ты. Ты же знаешь, у меня на эти глупости нет ни времени, ни интереса. Нам бы со всех своих презентаций выйти живыми. Знаешь, спать хочу, умираю. Но если бы сейчас домой поехала, вас не повидав, точно на луну бы выла.
– Все прекрасно, только где ты все-таки была, если не секрет? Кстати, Чарли сейчас отгрызает офигительный страз Сваровски с подола твоей юбки. Ты для нас так вырядилась?
– Праздника захотелось. Одинокого, грустного праздника. И я его себе устроила. Слушай, вот еще осталась бутылка старого красного французского вина. Открой ее, пожалуйста. Знаешь, точно такую же бутылку я выпила однажды ночью после того, как закрыла дверь за любовником, которому сказала, что меня каждую ночь тошнит от него в постели. Так прямо и обрисовала: у меня угрожающий токсикоз от твоего тела, запаха, движений. Я все время боюсь родить лягушонка, который подрастет и спросит: как же тебя угораздило найти мне такого папашу?
– А ты бы ответила своей кровинушке: гордись, лягушонок, твой отец был космонавтом. – Дина отодвинула в сторону бутылку, положила ладонь на локоть Алены. – Мы сейчас, конечно, выпьем, и поговорим о всякой ерунде, и пошутим. Только одну задачу давай решим сразу. Закроем все, что в открытом виде болит. Во-первых, тебя не тошнило от того любовника, а совсем наоборот: ты прогнала его потому, что он был тебе слишком нужен. И во-вторых, ты сегодня пообщалась с Игорем и наслушалась всласть про его любовь к Кате. У него это всегда было главной темой. А теперь тебе нужно чем-то замазать свою расцарапанную душу. Как же тебя угораздило? Не так чтобы очень красивый или слишком умный, Катьку действительно обожает до невозможности. И вообще это скучный домашний однолюб, зануда, совершенно тебе не подходящий. Ты же яркая, сильная, неординарная… – Дина замолчала, потому что Алена приложила палец к ее губам.
– Не надо, Диночка, я все знаю, что ты скажешь. Кстати, тот, которого я выгнала, тоже был занудой. И однолюбом. Представляешь, как смешно! Он тоже любил свою жену. И у них был ребенок. А я своего малыша в прямом смысле выплакала. Четырехмесячный выкидыш с ручками, ножками, пальчиками захлебнулся в моих ядовитых слезах и выплыл уже мертвым. Вот с тех пор я такая эффектная, сильная, экстравагантная. Мужики у меня – да что я тебе буду рассказывать, сама знаешь – не мужики, а мены, мачо, хрен их срачо…
– Алена!
– Извини, подруга, сорвалось. И голубая кровь, бывает, сбой дает. Кстати, о крови. Профессор Тарков, умнейший, между прочим, человек, рассказал мне научный детектив о похождениях дефектного гена. Он долго-долго прячется у совершенно нормального человека. Потом этот нормальный встречает не менее нормального, и у них все замечательно, здоровые дети, которые, в свою очередь, находят здоровых людей. Вроде бы хорошая, благополучная жизнь могла бы продолжаться вечно… Но тут вдруг у кого-то появляются младенцы с поросячьими хвостиками, как это было у Маркеса. И оказывается, что жизни как таковой не было. Было просто сто лет одиночества. Как тебе эта философская трагедия?
– Как надо. Только мне все более ясно, что ты не ждала момента, чтобы распить со мной бутылку этого чудесного вина. Ты самым свинским образом где-то налакалась водки. И теперь мы поступим так: ты примешь ванну, выпьешь горячего молока с медом и парой легких таблеток снотворного и поспишь. Начинай. А мы с Чарли еще выйдем минут на пятнадцать. Топика будить не станем. Согласна?
– Ради бога! Для тебя – абсолютно все. Ты даже можешь меня попросить прыгнуть на люстру и раскачивать ее, чтоб на вас дул легкий ветерок. Я обучаема, как шимпанзе…
Ванна, молоко, снотворное не понадобились. Алена храпела на диване, когда Дина с Чарли вернулись. Топик сидел на ковре и удивленно к ней принюхивался. Дина открыла бутылку красного вина и выпила целый бокал. Почему все так сложно? Дефектные гены, поросячьи хвостики и роковая склонность влюбляться в тех, кто уже кому-то принадлежит. Спи подольше, бедная сестрица Аленушка. Без козленочков наша жизнь, видимо, невозможна.
ГЛАВА 13
Женя третий день ждала звонка Артема. Сама не звонила, потому что знала, как он занят. В одном международном сборнике опубликовали его курсовую работу, она попалась на глаза профессору из Флоридского университета, и тот приехал в Москву для того, чтобы встретиться с талантливым студентом физтеха. Женя знала, насколько исчезает для Артема все остальное, когда он занят своим главным делом – океанологией. Она просто вдруг поняла, как тяжело быть для него всего лишь «остальным». Ей было не до музыки, не до подруг, не до еды, питья. Она осваивала новую науку под названием «жизнь не мила». Она не читала, не лежала, не сидела, не стояла, не ходила по комнатам. Просто находила себя в состоянии невесомости то в одном месте квартиры, то в другом. И везде было больно дышать. Только тетрадка со стихами притягивала взгляд. Женя открыла ее на чистой странице и, не зажигая настольную лампу, не зная, что хочет написать, просто следила за своей рукой, набрасывающей слова на листке. Потом прочитала, как будто это написал кто-то другой.
О впечатленье спрашивать боюсь.
Тебе ж давно со мной все ясно.
И, уходя, опять не оглянусь,
Хотя могу оглядываться классно.
Я побросала все к твоим ногам,
Что только можно. Нету впечатленья.
Легла сама. Презренная мадам,
Твое искусство – самообольщенье.
Я некрасива. И нехороша.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
