– Судя по отметинам, – заключил Бич, – на этом участке хозяйничает крупный гризли.
Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.
– Не бойся, – проговорил, не оборачиваясь, Бич. – Так рано медведи высоко в горы не забредают.
– Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи – своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами – это сущий кошмар! Если ее только увидишь – беги прочь без оглядки.
Шеннон отвела взгляд от леса и как-то загадочно улыбнулась.
– Наверное, это было самое многословное обращение ко мне Молчаливого Джона… Он как бы дал понять, насколько важна эта информация.
Бича внезапно обожгла мысль о том, насколько одинока была Шеннон все эти семь лет, и он вдруг почувствовал себя негодяем. Собирается не разделить удовольствие с искушенной вдовушкой, для которой нет секретов в любви, а словно выкрасть конфетку у невинного младенца.
– Не бойся, – повторил Бич. – Эти следы далеко не свежие. И потом, медведи обычно избегают человека… Разве что попытаются стащить еду, если кто-то неосторожно оставит ее на виду на ночь.
Тем не менее Бич продолжал держать в поле зрения не только тропу сзади, но и слабо различимую тропку, которая вела к верхнему золотоносному участку.
Как правильно говорил Молчаливый Джон, медведи могут вести себя непредсказуемо.
Просто надо все время быть настороже, ведь именно в девственной первозданности и заключалась красота этой страны. Это было место, где иззубренные каменные короны вздымались вверх, обдуваемые чистыми ветрами, где изумрудно зеленели высокогорья, где трепетно перешептывались дрожащие осины, а над всем этим великолепием рокотали громогласные грозы и гигантские молнии раскраивали пополам небо.
– Ты не можешь выжать из мула большей скорости? – после долгой паузы спросил Бич.
– Попробую.
– А то скоро опять посыплется с неба какая-нибудь мокрядь.
– Будет град, должно быть, – согласилась Шеннон. – Ветер гонит к нам очень подозрительные облака.
Она заставила Разорбека прибавить шаг, и мул не стал этому противиться – очевидно, он и сам чуял приближение ненастья.
Добравшись до луга, Бич и Шеннон стали быстро разбивать лагерь. Пока Шеннон привязывала своего мула и лошадь Бича, он отвел вьючную лошадь, которой дал кличку Краубейт, к южной границе луга. Там среди деревьев находилась площадка со следами костра, где время от времени устраивал лагерь Молчаливый Джон.
Устраивал – но давно.
– Откуда ты знаешь, что здесь самое надежное место для лагеря? – спросила Шеннон, подходя сзади.
– Я был здесь раньше.
– Когда?
– Когда искал подтверждение тому, что Молчаливый Джон все еще в этих краях.
– И что же? – напряженно спросила Шеннон, опасаясь, что Бич обнаружил доказательства гибели Молчаливого Джона.
– Никакого подтверждения… Никаких следов… Ни тогда, ни сейчас. Могу лишь сказать, что здесь никто не был, кроме меня… А я оставил очень мало следов.
– Ты поднимался выше?
– Да.
– А там были следы Молчаливого Джона? – Широко открытые глаза Шеннон встретились с глазами Бича.
– Свежих не было… Сломанная киркомотыга… Консервная банка с парафином, тряпка для фитиля… Тряпка не обгорела. Древесный уголь разметал ветер… Были видны следы лавины и оползня. Оползень давний, на нем уже в щелях успели вырасти цветы.
Шеннон проглотила комок в горле, приказывая себе не думать о погребенном под обломками скал Молчаливом Джоне.
– А как насчет участка Шут? – спросила через некоторое время Шеннон.
– Если он за тем кряжем, после которого надо повернуть чуть на север… – начал Бич, показывая на правление рукой.
– Да, это там.
– …то там пока что все под снегом. Есть и еще несколько мест, где кто-то пытался рыть золото, но это еще севернее, и следы очень давние…
– Почему ты не говорил мне об этом? – перебила его Шеннон.
– О том, что ищу Молчаливого Джона?
Шеннон молча кивнула.
– В то время ты не желала со мной разговаривать, – сухо сказал Бич.
– Но с какой целью ты искал?
– Потому что заводить романы с замужними – это не по мне.
Шеннон не ожидала столь откровенных слов. Она никогда не смотрела на себя и Молчаливого Джона как на супругов, потому что их брак не был таковым в полном смысле слова.
Бич повернулся и в упор посмотрел на нее. Широкоплечий, в теплом шерстяном пальто с поднятым воротником, защищавшем от ветра, он казался по сравнению с Шеннон огромным. Но внимание ее привлекли его глаза. Они казались такими же неспокойными, как небо.
– В первые дни я не раз порывался уехать, – проговорил Бич. – Но мне так хотелось ощутить прикосновение твоих рук к моей плоти.
– Ты много сделал, чтобы преодолеть это в себе, – с иронией сказала Шеннон. – Я восхищена тобой.
– Ах, ты восхищена. – Бич как-то странно улыбнулся. – В тебе так мило совмещаются и строптивость и мягкость.
Шеннон отвернулась, лихорадочно ища, чем бы заняться. Она боялась, что, если еще несколько мгновений посмотрит в глаза Бичу, она обовьет руками его шею и попросит о поцелуе, который никогда не кончится.
Пока не был оборудован лагерь и не съеден холодный ужин, Шеннон и Бич больше не перемолвились ни словом. Она вообще не собиралась разговаривать. Но внезапно сверкнула молния, громыхнул гром, и по земле замолотил град. В мгновение ока Бич втянул Шеннон под брезент, который он натянул, когда понял, что гроза будет нешуточной. Он усадил ее спиной к себе между приподнятыми коленями.
– Подтяни под себя ноги, пока тебе не отбило их градом! – скомандовал он.
Впрочем, Шеннон подогнула ноги, не дожидаясь указаний Бича. Под брезентом было сумеречно и уютно. Правда, иногда порывы ветра поднимали его, норовя вырвать из пальцев Бича. Вспышки молнии были настолько яркими, что на несколько мгновений мир становился ослепительно белым.
– Держи это, – сказал Бич.
Правой рукой Шеннон ухватила край холодного жесткого брезента, который протянул ей Бич.
– И еще это.
Левой рукой она сжала второй конец, прижав его к земле.
– Ухватила? – спросил Бич.
– Да.
– Смотри не отпускай, держи изо всех сил, иначе нам не миновать ледяной купели.
Шеннон кивнула.
От кивка ее шляпа сдвинулась набок. Инстинктивно Шеннон дернула рукой, чтобы ее поправить. Под брезент ворвался поток ледяного ветра. Шеннон тотчас же вернула руку – а с ней и брезент – в прежнее положение.
