— Сейчас я крикну ребятам, и они пришьют твоего профессора. И дочку тоже, — прохрипел Трапс, поворачиваясь.
— Ну и что? — Степан накинул ему на горло лямку холщовой сумки. — Нам с тобой от этого ни холодно, ни жарко. Ты только, когда будешь кричать, не дергайся, ладно? У тебя за спиной динамит. Не слишком тяжело? На горло не давит? Поправь, вот так. А теперь пошли.
Степан поднял с земли обрез, переломил, выбросив патроны, и снова повесил ружье на плечо Трапса.
— Кстати, имей в виду. В этих шкурах тоже припрятан динамит. Если взорвется, меха могут и попортиться. Ну а уж про то, как попортишься ты, лучше не думать. Вперед. Смелее, смелее!
Он вложил веревку в дрожащие руки Трапса, и тот, осторожно ступая полусогнутыми ногами, потащил за собой по снегу связку мехов. Другая связка, поменьше, свисала с плеча Степана, прикрывая кольт.
— Ты чокнутый, Питерс, чокнутый, — твердил Трапс, шаркая по льду. — Чего тебе надо? Хочешь получить деньги за весь товар?
— А тебе чего надо?
— Мы просто делаем то, за что нам заплатили.
— Мне тоже заплатили.
— Кто? Дружки профессора? Так мы тебя перекупим. Ты отчаянный парень, Питерс. Иди к нам, не пожалеешь.
— Вряд ли вы сумеете меня перекупить.
— Не сомневайся, сумеем. Получишь приличную долю. Ну, сколько тебе заплатили, сколько?
— Ты не поверишь, Сэм. Ровно один доллар. Один серебряный доллар.
Трапс остановился и злобно оглянулся на Степана:
— Я же говорю, ты чокнутый!
— Не останавливайся, а то лед проломится, — посоветовал Гончар.
Когда они дошли до затонувшего парохода, Степан приказал:
— Стой. Позови старшего.
Трапс сложил ладони рупором и закричал:
— Остин! Эй, Остин!
Один из всадников, на приметной белой лошади, приблизился к самой кромке льда.
— Какого черта, Сэм? — донесся его голос. — Чего ты там встал?
Степан легонько толкнул Трапса стволом в спину и приказал:
— Лечь! Ноги шире. Руки в стороны.
Подождав, когда тот, кряхтя и чертыхаясь, разляжется на льду, Гончар присел над ворохом шкур и поднял над головой связку динамитных патронов.
— Эй, Остин! — крикнул он. — Тебе видно, что у меня в руке? Это динамит. У меня тут семь фунтов динамита! Тебе все еще нужны бобры? Тогда иди сюда, поговорим.
"Сейчас они просто развернутся и уедут, — от этой мимолетной мысли Степана бросило в жар. — И что тогда делать? Бежать за ними, кричать, что это всего лишь шутка? Стрелять? Застрелиться?" Но он недооценил размеры бандитской гордости.
— Остин Юдл никогда не прочь поговорить, — выкрикнул всадник, спрыгивая на лед.
Он повернулся к своим спутникам и поднял руку, останавливая их. Они обменялись несколькими фразами, и Степан расслышал, как Остин рявкнул: "Я сказал, ждите!" Гончар сидел на корточках за холмиком из черных блестящих шкур, глядя, как Остин приближается к нему, звонко царапая лед подкованными каблуками и небрежно заложив пальцы за оружейный пояс. Он остановился, не дойдя десятка шагов, и опустил руки. Теперь его ладонь касалась рукоятки револьвера в набедренной кобуре.
Гончар был уверен, что если он направит свой кольт на Юдла, то получит пулю в лоб раньше, чем коснется курка. Но он и не собирался соревноваться в быстроте стрельбы. Его курок уже был взведен, и ствол упирался в динамитные патроны. Остин Юдл, несомненно, знает, как ведет себя динамит, когда по нему стреляют.
Юдл вернул свои руки на пояс и сплюнул под ноги.
— Эй, Сэм, яйца себе не отморозишь? Что ты там делаешь на льду?
— Он молится, — сказал Степан. — Послушай, Остин. Мне сказали, что профессор хочет получить свои меха. Я не против. Вот они здесь, все до последнего волоска. Но есть одна проблема. Профессор еще не заплатил мне.
— Из-за такого пустяка ты тут устроил целое представление? — удивился Остин Юдл. — Сколько он тебе должен?
— Это коммерческая тайна. Я буду говорить об этом только с ним.
— Пойдем, там и поговорите, в дилижансе, — предложил Юдл.
— Неохота так далеко тащиться. Пусть лучше док сам сюда подойдет. Вместе с дочкой. И пусть с ними будут их проводники, Гарри и Дуглас.
— Больше ты ничего не хочешь?
— Хочу. Но об этом поговорим в следующий раз.
Остин Юдл улыбался, оглядывая кучу мехов. Его вытянутое смуглое лицо с пышными усами было спокойно и неподвижно, как маска. Степан мог только догадываться, о чем сейчас думает бандит. Ему очень нужны эти меха. Если сейчас взорвутся семь фунтов динамита, меха сильно пострадают, к тому же уйдут под лед, а сам Юдл этого даже не успеет увидеть, разве что с высоты птичьего полета. Значит, надо как-то избежать взрыва. Значит, надо уступить.
Возможно, что Юдл и в самом деле думал примерно так. Но вслух он сказал нечто из другой оперы:
— Так ты и есть тот самый Питерс, моряк с восточного берега? Говорят, ты ловкий стрелок.
— Пустое. Самые ловкие мои стрелки сейчас разглядывают тебя через прицел.
Карие глаза Юдла прищурились, когда он оглядывал берег.
— Ты, Питерс, наверно, любишь в покер играть? Твои стрелки — блеф. С чего бы им держать меня на мушке? Мы вроде не собирались стрелять друг в друга. Мы собирались просто обменять товар. Питерс, я не скупщик пушнины. Я такой же посредник, как и ты. Зачем нам ссориться из-за каких-то бобров?
— Да разве мы ссоримся? Отпусти людей, Остин. Как только они подойдут ко мне, Сэм встанет и потащит меха к тебе. Мы дойдем до берега, и он дойдет до берега. Мы поедем в свою сторону, а вы — в свою. Все очень просто, и никто не будет обижен.
— О'кей. — Остин Юдл сплюнул под ноги. — Уважаю таких ребят. Ты все рассчитал, Питерс. Хорошая у тебя голова. Даже жалко будет засадить в нее пулю. Впрочем, я приготовлю для тебя хорошую пулю. Серебряную. Нет, золотую. Мой усопший брат достоин золота, а не серебра. Это ведь ты застрелил Фрэнка?
— Было дело. Но не я начал ту драку, Остин.
— Какая разница? Да ладно, сочтемся. Значит, ты хочешь получить дока с его командой. Считай, что мы договорились.
Остин Юдл развернулся на месте так, что лед под его каблуками взвизгнул. Он зашагал к своему берегу, а Трапс, не поднимая головы, пробубнил:
— Тебе конец, Питерс. Вот теперь тебе конец. Всем нам конец.
— Ты лучше беспокойся за свой конец, — сказал Степан Гончар, глядя из-под руки на далекий берег.
Из фургона неловко выбирались люди. Три большие фигуры и одна маленькая. Эти люди двигались так нескладно, потому что их руки были связаны спереди. Когда они пошли по льду, стало видно, что они еще и связаны между собой длинной веревкой.
