почувствовала, что мы пара, но он нет.
— И ты ему не сказала?
Она покачала головой.
— Он счастлив. Я не хочу с этим связываться. Плюс, я не могла принять его как свою пару после того, как увидела, что он связан с другой. И ещё есть тот факт, что моя кошка его ненавидит.
При этих словах глаза Доминик немного расширились.
— Ненавидит его?
— Невозможно ненавидеть свою истинную пару, не так ли? Но она ненавидит. И я не могу винить её за это. По её мнению, он — вторая половина её души, поэтому он должен был выбрать её. Она чувствует себя преданной. Отвергнутой.
Сделав паузу, Мила глубоко вздохнула.
— Сначала я тоже его ненавидела. Хотя это было ненастоящим. Скорее механизм самозащиты — если бы я ненавидела его, я бы не хотела его. Но эмоция не имела реальной сути, поэтому со временем она угасла. Он не сделал ничего плохого. Запечатлелось много перевёртышей. Чёрт, я планирую сделать то же самое. Женщина, которую он выбрал, делает его счастливым, поэтому он решил сблизиться с ней — кто может винить его?
Доминик вздохнул, подумав, что она отнеслась к ситуации лучше, чем большинство. Теперь многое в ней обрело смысл, и он даже мог понять, почему она хотела поторопиться с созданием договорной пары. Открытие, что её настоящая пара никогда не будет принадлежать ей, должно было оставить у неё чувство опустошённости. Она стремилась заполнить пустоту и, хотя, возможно, не осознавала этого, не чувствовала себя способной создать пару.
— Прости, детка.
Она пожала плечами.
— Это то, что есть.
— Знаешь ли ты, что Джесси и Харли не истинная пара? Они запечатлелись.
— Нет, я этого не знала. Их связь очень сильна.
— Запечатлённая связь может быть такой же прочной, как связь истинной пары.
— Я знаю. — Мила расправила плечи. — Я смирилась со своей ситуацией. Смирилась с этим. Я готова двигаться вперёд.
— Это не значит, что ты должна переезжать в Россию и создать договорную пару.
— Мне не нужно делать это, я знаю. Но я хочу посмотреть, может ли что-то быть между мной и Максимом.
Максим… Его волк уже презирал его.
— Ты говоришь, что смирилась с тем, что у тебя не будет своей истинной пары, — сказал Доминик, стараясь говорить мягко, — но это не совсем так, если тебе нужно проделать весь путь до России, чтобы обрести покой, не так ли?
— Кошка не смирилась с этим. Каждый раз, когда она видит его с парой вместе, становится немного более ожесточённой. Если её не будет рядом с ними, возможно, она сможет найти удовлетворение с кем-то другим.
— Подожди, что ты имеешь в виду, говоря «она их видит»? Они местные?
Она облизнула нижнюю губу.
— Они — часть моего прайда. На самом деле Адель моя кузина. Ты уже знаком с Джоэлом.
Дерьмо. Это объясняло поведение мужчины ранее, подумал Доминик. Джоэл испытывал к ней странную привязанность. Ничего даже отдалённо похожего на парную связь, но что-то такое, что заставляет мужчину чувствовать себя защитником и собственником. Это было плохо для Милы или её кошки, и неудивительно, что она хотела быть подальше от прайда.
Доминик поставил свою бутылку на стойку.
— Иди сюда. — Он привлёк её к себе, обняв обеими руками. Она не напряглась в его объятиях, как он ожидал, наоборот она стала податливой. Его волк потёрся об неё, желая успокоить.
— Кто знает об этом?
— Только Алекс и мои родители.
Он положил подбородок ей на макушку.
— Я понимаю, почему ты чувствуешь необходимость уйти.
— Ты же не собираешься сказать мне, что я совершаю ошибку, и мне следует подождать чего-то лучшего?
— Думаю ли я, что ты могла бы получить лучшее, чем создание пары по договорённости? Да, я так думаю. Но я не могу винить тебя за попытку спасти рассудок твоей кошки, установив некоторую дистанцию между тобой и Джоэлом.
Доминик также не мог представить, чтобы она когда-либо связывала себя с кем-то, в ком не была уверена, так что были все шансы, что у неё с Максимом ничего не получится, но он этого не сказал. В тот момент ей не нужны были негативные комментарии.
Мила отстранилась достаточно, чтобы поднять на него глаза.
— Я бы действительно хотела оставить эту тему.
Он хотел узнать больше о Максиме, но Доминик заставил себя не давить. Она уже рассказала ему многое, и ей было нелегко. Он хотел разгладить морщины напряжения на её лице. Хотел, чтобы она улыбалась и смеялась, а не зацикливалась на дерьме.
— Хорошо. — Он убрал локоны с её лица. — Я думаю, мы можем поговорить о том, как ты горяча и отчаянно хочешь меня. — Её губы слегка изогнулись, как он и надеялся.
— Горячая и отчаянная, да?
— Да, я в полном твоём распоряжении, если ты хочешь поделиться. Никогда не стоит держать что-то в себе.
Она недоверчиво покачала головой.
— Давай, не стесняйся. Нет ничего постыдного в том, чтобы признать, что тебе трудно передо мной устоять.
— Ну, со всем этим извращённым очарованием, как я могла не устоять? — сказала она сухим голосом.
— Вот именно. Но, эй, ничего страшного, если ты не хочешь разговаривать. Вместо этого мы могли бы поиграть в игру.
— Игру? Я почти боюсь спросить, что за игру придумал твой грязный ум.
— Как насчёт… Титаника?
— Титаника? — эхом повторила она, нахмурив брови.
Да. Когда я кричу «Айсберг», ты идёшь ко дну. — Он наблюдал, как её улыбка стала шире, а морщины напряжения на лице разгладились. У него возникло тёплое, неясное чувство от осознания того, что он может вот так снять с неё напряжение. Он заправил её локоны за ухо, думая о том, какая она чёртовски красивая.
Давай, Мила, я обещаю отплатить тебе тем же. — Он наклонил голову и поцеловал её в шею. — Мы друзья. Друзья заставляют друг друга кончать.
Она усмехнулась.
— Нет, это не
