и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.
Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым — она знала — ей будет трудно устоять. Но Натали не собиралась его останавливать, — во всяком случае, не сегодня. Сегодняшняя ночь принадлежит им. Больше нет ни единой причины противиться искушению, которое подспудно томило их с первой же встречи. Завтра… Завтра еще не настало, и она не собиралась думать о нем раньше времени.
Обнимавшие Натали руки были такими сильными и так крепко прижимали ее к себе, что она поспешила положить свои на плечи Джека, испытав внутренний трепет от мощи твердых мускулов, перекатывавшихся под теплой кожей. Его язык проникал все глубже, касаясь самых чувствительных мест ее рта и заставляя кровь кипеть в жилах.
Она немного откинула голову — ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза и испить до капли этот сладостный миг капитуляции.
— Я хочу в твою постель, — задыхаясь, прошептала она. — Хочу, чтобы ты ласкал меня, чтобы целовал, пока я не задохнусь…
— Наконец-то… — прохрипел Джек, запуская пальцы в ее волосы. — Я уже не в силах был ждать, я начал сходить с ума…
Он еще больше откинул ее голову назад, и Натали приоткрыла губы в ожидании опустошительного набега его поцелуя. Он прижал ее к себе с такой силой, что нежные груди буквально вдавились в крепкие мускулы. Это прикосновение было таким жгучим, таким восхитительным, что напрочь смело остатки сомнений, которые, возможно, еще оставались в самых отдаленных уголках ее сознания.
Но сейчас не время задаваться вопросом, правильно ли она поступает. Сейчас реален лишь предельный накал ее чувств под настойчивым натиском губ Джека.
Напряжение неизмеримо возросло, когда он начал покрывать жгучими поцелуями трепещущую жилку на ее виске, изящную раковину уха. Она слышала лишь прерывистое дыхание, сумасшедший стук своего сердца, в то время как их обоих окутывал бархатистый полог желания, заставлявшего забыть обо всем на свете.
Натали почувствовала, как рука Джека скользнула за вырез халата, поглаживая шелковистую кожу, и с ее губ сорвался низкий стон наслаждения, когда он нашел спелую округлость ее груди. Он взял в руку и начал ласкать ноющий от сладострастия холмик. Прикосновения были волшебными и заставляли ее беспомощно таять в ответном чувстве. Потом его ладонь распрямилась, и он прижал пальцы к нежному бугорку соска, ставшего как бы средоточием ее чувственности.
Джек ловко развязал пояс ее халата. И у Натали перехватило дыхание от потрясения и удовольствия, когда он снова прижал ее к груди. Жесткие волосы царапали горевшую огнем нежную кожу, и это доставляло ей непередаваемое наслаждение, пронизывавшее тело словно электрическими разрядами.
Она обняла его за шею, а руки Джека скользнули вниз по ее спине. Их бедра соприкоснулись, и Натали вздрогнула, ощутив пробудившуюся мужскую плоть, намеренную потребовать удовлетворения. Смешанное чувство восторженного предвосхищения и тревожного ожидания охватило ее. Это обещало быть… чем-то неповторимым.
Быстрым движением он поднял ее на руки, словно она весила не больше перышка, и понес через гостиную в спальню. Единственным источником света был ночник, стоявший на тумбочке у кровати и отбрасывавший теплые тени на стены. Шторы на окнах не были задернуты, давая возможность видеть великолепие ясного звездного неба.
Широкая кровать была застелена шелковым покрывалом цвета старого вина, высокий балдахин создавал впечатление поистине королевского великолепия. Джек осторожно положил Натали на шелковые подушки, и они обменялись взглядами, полными откровенной страсти. Медленная чувственная улыбка изогнула обычно жесткие губы, когда он посмотрел на нее.
— Ты прекрасна, — прошептал он.
— Правда?
Он рассмеялся и восторженным взглядом исследовал каждый изгиб ее обнаженного тела.
— Ты же знаешь, что правда, — ответил он, проводя рукой по ее телу и наслаждаясь теплой шелковистостью кожи. — Я хочу тебя с того момента, когда впервые прикоснулся к тебе во время танца. И вот теперь я получил тебя — всю-всю…
Его рука скользнула вверх по гладкому животу. Натали судорожно выдохнула, когда кончик его пальца, мучительно медленно проложив дорожку по упругой округлости груди, подобрался к напряженному розовому пику, заставив ее испытывать сладкие муки. Его взгляд светился озорством.
— Всю-всю, — тихо повторил Джек. — На меньшее я не согласен.
— Да, — прошептала она, ничуть не стыдясь добровольной и охотной сдачи. — Пожалуйста…
Он дразняще ущипнул ее за нежный сосок, и спина Натали в экстазе выгнулась. А потом вдруг с низким стоном склонил голову и провел горячим языком по крохотному бугорку, ставшему вдруг невероятно чувствительным, и легонько прикусил его зубами. Это была самая сладостная пытка на свете, и Джек не давал ей ни секунды передышки. Его жаждущий рот переходил с одной груди на другую, а ее словно теплым, медовым прибоем переполняло наслаждение.
Натали закрыла глаза, запрокинув голову на подушки, губы приоткрылись в попытке сделать судорожный вдох. Какая-то часть ее мозга отстраненно отметила, что не стоило ей приходить сюда. Разве можно, пережив подобную ночь, остаться в здравом уме? Ей следовало быть более осторожной и остаться в безопасности своей комнаты…
Но о какой осторожности могла идти речь, когда он творил с ней такое? Ей оставалось только лежать, прислушиваясь к волнам изысканной чувственности, прокатывавшимся внутри нее, и чуть слышно мурлыкать, подобно прирученной львице.
Джек поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и насмешливо улыбнулся, когда она застонала в знак протеста.
— Распутная маленькая колдунья. Ты этого хотела, когда стучала в мою дверь?
— Да…
Как она могла отрицать очевидное? Натали нетерпеливо протянула руку, испытывая потребность осязать это стройное, крепкое тело, запустить пальцы в жесткие вьющиеся волосы, покрывавшие бронзовую кожу. Он низко и хрипло застонал от удовольствия, когда она проложила первую исследовательскую дорожку поцелуев сначала по его шее, а потом ниже, по широкой груди. Уже знакомый мускусный запах его кожи с каждым вдохом все больше дурманил сознание, пробуждая где-то в глубине ее существа страстный отклик.
Залитая желтоватым светом ночника, с беспорядочно разметавшимися по гладким плечам локонами, с налитыми грудями, завершающимися розовыми бугорками, Натали встала на колени и принялась ласкать его руками и губами, чувствуя, как мышцы внизу живота сводит судорога в предвкушении еще большего блаженства. Но она так и не посмела коснуться полотенца, которое все еще было на нем, и Джек рассмеялся над ее застенчивостью.
— Что-нибудь не так? — лукаво спросил он ее, заставляя лечь рядом. — Ты ведь ничего не боишься, правда?
Натали подняла взгляд, чувствуя, что, как ни странно, действительно боится. Да
