Но что, если это был просто сон, а я буду ждать и надеяться впустую?
— Риэль, почему ты оставила предупреждение для отряда? О чем оно было?
Я подняла голову: Ольф сидел напротив уже в человеческом облике.
— Ты спрашиваешь только сейчас?
— Уход от ответа, Риэль.
Я вздохнула.
— Иногда начертание рун притягивает… некоторых существ. Очень опасных существ. Я не управляю ими и не знаю, когда они придут, а когда нет.
— Что делают эти опасные существа?
— Пожирают всех, кто им попадется… Все же, почему ты спрашиваешь именно сейчас?
— Как появляются эти существа? По земле, воздуху, воде?
Я нахмурилась. Вопросы Ольфа звучали все более странно.
— Под землей.
— Значит, эти они идут за нами.
— Что?!!
— Сначала я не мог понять, в чем дело. Земля дрожит. Очень слабо, почти незаметно даже для волка, но я ощущаю направление. Эти существа приближаются.
— Ты уверен? Это не может быть… не знаю… признаком землетрясения, например?
— Нет, — Ольф покачал головой. — Землетрясения ощущаются иначе. Что–то идет по нашему следу.
— Тогда… разве нам не нужно спешить? — его спокойствие показалось мне неестественным, чужеродным.
— Эти существа приходят, чтобы угрожать тебе? — спросил он между тем.
— Нет, но…
— Они приходят защитить тебя?
— Защитить? Ольф, откуда эти странные идеи?
— Ты вообще знаешь, зачем нужна этим существам? — юноша словно не слышал, продолжая задавать вопросы. Потом вскочил на ноги и начал расхаживать по поляне:
— После того, как ты создала руну, уничтожившую отступников… После того, как мы все очнулись, Ферана отозвала меня в сторону и рассказала одну историю. Я сперва не мог понять, зачем… Ги Тесах как раз тогда объявил, что ты эль–туань и будешь казнена, и рассказ Фераны показался не к месту. Но сейчас мне кажется, что она знала — и про план Реники, и про то, что ты сбежишь, и что я пойду с тобой. Она тоже Старшая, как и Ги Тесах.
— Что за история?
Ольф остановился, замер вполоборота, так что я видела только его четкий профиль, потом таким же резким движением повернулся ко мне:
— Рунная магия создана Прежним народом, — начал он. — Тем, кто жили до нас и вас.
— Мы называем их Древними, — поправила я его машинально.
— Не суть, — отмахнулся он. — Они создали руны, их магии подчинились многие миры. Но потом они попытались управлять Бездной и ее созданиями…
— Подожди! Хочешь сказать, что твой народ так много знает о Древних? Или это просто догадки?
— Ферана сказала, что есть книги… — Ольф встряхнулся. — Риэль, дело не в этом.
— Хорошо, — согласилась я. — Продолжай.
— Они создали последние руны, руны власти, но что–то пошло не так, и Бездна отправила своих детей уничтожить Прежних.
Я молчала, не зная, что сказать. У нас не сохранилось преданий о судьбе Древних, мы не знали, как и почему они исчезли. Неужели они действительно попытались подчинить силы, которыми нельзя управлять? Подчинить Бездну?
— Что это может значить для нас? Сейчас — что это значит?
Ольф нервно облизнул губы, бросил на меня быстрый неуверенный взгляд и, решившись, сказал:
— Кровь Тварей Бездны дает неуязвимость.
— Что?
— Легенды говорят, что тот, кто убьет Тварь и отопьет ее крови, приобретет неуязвимость против любого оружия, как простого, так и магического, — Ольф смотрел, словно мальчишка, с тревогой ожидающий, дадут ли ему на день рождения желанный подарок. До меня с некоторым опозданием дошло, к чему он вел. Я покачала головой:
— Нет, я не собираюсь участвовать в этом самоубийстве!
Ольф расстроенно нахмурился, сжал губы. Потом открыл рот, осененный новой мыслью, которую я даже не хотела слышать. Я вскинула руки раскрытыми ладонями к нему, останавливая подготовленные слова:
— Нет, нет и нет! Реализовывать мечты о неуязвимости будешь без меня! У меня, знаешь ли, на эту жизнь еще много планов.
— Но Риэль, я знаю, как убить Тварь! — воскликнул он. — В книгах были описаны способы…
— Нет, — повторила я резко.
— Тогда что ты будешь делать, когда Тварь появится здесь?
— Попрошу ее вернуться домой.
— Смеешься? — недоумевающе спросил Ольф.
— В прошлый раз получилось.
— Так не бывает, — уверено возразил Ольф. Слишком уверенно для человека, знакомого с Тварями только по книгам и легендам.
— Сколько времени осталось до появления Твари? — поменяла я направление разговора. Юноша недовольно сдвинул брови, но больше не спорил. Лег, прижимаясь ухом к земле, вслушиваясь. Поднялся.
— Тварь ускорила движение. От пяти до десяти минут.
Мы ждали. Бежать не было смысла. Мой резерв полон, но что он против порождения Бездны? Единственный выход — договориться по–хорошему. Ольф был почти прав, когда не поверил мне — да, Тварь ушла, когда я велела, но к тому времени она насытилась. А я — не была ли я уже тогда одержима Духом, не потому ли червь послушался приказа?
— Я попрошу Тварь уйти, — сказала я Ольфу. — Но если не подействует… О каких способах ты говорил?
Оборотень вновь нервно облизал губы:
— Для самого простого, — начал он, — нужна кровь прирожденного мага, данная добровольно. Нужны Нити четырех основных стихий, сплетенные друг с другом и погруженные в эту кровь. Все это требуется заключить в руну Риат и дать выпить двусущному. На время, равное горению двух пальцев свечи, двусущный обретет силу убить порождение Бездны.
— Выучил наизусть? — я подняла брови.
— У меня хорошая память, — ответил он отрывисто.
Моя кровь, мои Нити, руна, начертанная моей рукой. Насколько опасно это было для меня? Дать выпить своей крови, вкусить своей магии — это дать власть над собой. Не абсолютную, нет — ничто не смогло бы дать чужаку абсолютную власть над эль–туань. Но относительную… Доверяла ли я Ольфу до такой степени?
Он что–то явно не договаривал. Быть может, это была мелочь, не стоящая упоминания. Быть может, разница между жизнью и смертью.
— Риэль? — напомнил юноша. Слишком сильное звучало в его голосе нетерпение, слишком мало страха ощущалось перед чудовищем. Или я слышала то, чего нет? Опять издержки придворного воспитания?
— Руна Риат — ты знаешь, как она выглядит?
— Откуда? — удивился Ольф. — Я просто запомнил название.
Оттенок фальши — слабый, почти неуловимый. Двусущному, никогда не изучавшему магию, неоткуда было знать, как выглядит руна Риат, как выглядит любая руна. Но Ольф слишком пристально смотрел мне в глаза, пытаясь уверить в своей правдивости. Слишком пристально и слишком долго.
