таком положении. Моего отца всегда было трудно понять, но только не маму. Она носит свои эмоции как наряд.
Мы все встаем, когда судью вводят в зал, и садимся только после того, как он это сделает.
— Итак, давайте посмотрим, что у нас тут, — говорит он, читая лежащее перед ним дело. — Мистер Кэмерон Бланшар злобно и жестоко напал на мистера Айзека Моррисона, причинив ему тяжкие телесные повреждения, и тем самым нарушил условия своего испытательного срока. Какова позиция штата по вопросу об освобождении под залог?
Прокурор встает. — Мы просим, чтобы обвиняемый содержался под стражей без права внесения залога, Ваша честь. Это его второе преступление за последний год, и всего через несколько месяцев после того, как он был условно осужден. Невозможно гарантировать, что он не представляет опасности для окружающих и не сбежит, учитывая тяжесть нарушения испытательного срока.
Судья понимающе кивает. — Возражает ли защита против такой позиции?
Брент поднимается на ноги. — Да, ваша честь. Мой подзащитный - хороший человек, который вообще не должен был находиться на испытательном сроке. Первое нарушение было необоснованной глупостью, и если бы я был его представителем в то время, я бы добился его отмены. Все свелось к некачественному адвокату и бывшей девушке, которую никто не вызывал в суд.
— Не скажу, что я с вами не согласен, советник, — говорит судья. — Но это не тот случай, который мы здесь обсуждаем.
— Верно, но здесь речь идет о нарушении испытательного срока. В данном случае речь идет о человеке, который хочет отомстить моему клиенту за то, что тот был исключен из их общей хоккейной команды после того, как жертва напала на одного из его товарищей по команде.
— Ваша честь, у нас есть видеозапись нападения, сделанная братом жертвы, — добавляет обвинитель.
Брент хмыкает. — Что ж, позаботьтесь о том, чтобы это было отправлено в мой офис.
Судья на мгновение задерживает взгляд на своем столе, пока читает дело Кэма. Мы с затаенным дыханием ждем его решения, пока он не вздыхает.
— Хотя я понимаю точку зрения штата на это, я согласен с мистером Уолдорфом в том, что первое преступление не было рассмотрено должным образом. Мистер Бланшар, если вы хотите обжаловать решение по этому делу, это ваше право, и вы можете это сделать. Что же касается этого дела, то я разрешаю выпустить господина Бланшара под залог в размере пятидесяти тысяч долларов.
С другой стороны зала суда раздается вздох, и я вижу, как расслабляются плечи Кэма, когда Брент благодарит судью за его решение. Мы все встаем, и Брент пожимает Кэму руку, прежде чем судебный исполнитель снова уводит его.
— И что теперь будет? — спрашивает Мали.
Брент поправляет пиджак. — Сейчас мы принесем деньги под залог в суд, и тогда Кэма выпустят из окружной тюрьмы.
— Но у нас нет... — начинает мама, но Хейс ее перебивает.
— Есть, — говорит он Бренту. — У меня есть.
Брент кивает. — Отлично. Пойдем со мной, и мы обо всем позаботимся. Заберите его оттуда как можно скорее.
Когда Хейс проходит мимо моей мамы, она обхватывает его руками и крепко обнимает. — Спасибо.
Мой отец похлопывает его по плечу. — Ты хороший человек, Хейс. Моему сыну повезло с тобой. Как и моей дочери.
Впервые отец открыто признал наши отношения, и я вижу, как загораются от этого глаза Хейса. Он всегда беспокоился о Кэме, но я думаю, что какая-то его часть втайне переживала из-за того, как мои родители отнесутся к тому, что мы встречаемся. В конце концов, они знали его с тех пор, как он был неуправляемым подростком, и порой вели себя с ним как со вторым членом семьи.
Хейс смотрит на меня, и мы обмениваемся улыбкой, прежде чем он уходит с Брентом. Тем временем я поворачиваюсь к Монти с чувством глубочайшей признательности и благодарности.
— Большое спасибо, — говорю я ему, обнимая.
Он на мгновение обнимает меня. — Не за что. Он еще не полностью не освободился, но у меня есть несколько человек, которые работают над этим. Мы надеемся, что все дело будет закрыто.
— Что это будет означать для его условного срока? — спрашивает моя мама.
— Это надо спросить у Брента, — отвечает он. — Но я думаю, что он вернется к соблюдению первоначальных условий испытательного срока, как будто этого ареста никогда не было. Если, конечно, он не обжалует это решение.
— Я думаю, что сначала нам следует побеспокоиться об этом, — говорит мой отец.
Монти кивает. — Согласен.
Его телефон начинает вибрировать, когда ему звонят, и он уходит, чтобы ответить на звонок, сказав нам, что будет держать нас в курсе.
— Где ты его встретила? — спрашивает отец.
Мали усмехается. — В клубе. Лейкин случайно пролила на него напиток.
Оба моих родителя смеются, показывая свое облегчение, а отец игриво качает головой. — Никогда еще я не был так благодарен за твою неуклюжесть.
В тюрьме нет ничего милого. Ни башни с вооруженной охраной. Даже ни колючая проволока по верху заборов. Ни черта. От одного осознания того, что Кэм находился здесь последние пять дней, мне становится дурно. Мы ждем у ворот, пока он выйдет, и как только я вижу, что он снова в той одежде, в которой был при аресте, мне становится легче дышать.
— Слава богу, — бормочет Хейс, когда Кэм выходит за ворота.
Он подходит и обнимает сначала моих родителей, а потом подходит ко мне. Я крепко обнимаю брата. Мы никогда не были слишком ласковыми братом и сестрой. Обычно он говорит, что любит меня, угрожая надрать задницы своим друзьям за то, что они ко мне пристают, а я - мило улыбаясь. Но сегодня мне все равно. Сегодня я обнимаю своего брата, потому что мне не разрешали этого делать почти всю последнюю неделю.
Хейс - следующий, и вы можете видеть облегчение на них обоих, когда Кэм благодарит его за то, что он был рядом, не только ради него, но и ради меня. Мне кажется, что последнее значит больше. Это первое, что он сказал в поддержку наших отношений, и я не могу не улыбнуться этому.
Наконец, он отправляется к Мали. В том, как он обнимает ее, есть что-то особенное. Он говорит тихо, прямо ей
