— Я ненавижу этого парня.
— Я знаю, что ненавидишь, но неужели тебе обязательно быть таким ослом? — язвит она. — Он может быть нашей единственной надеждой на то, что Кэм не попадет в тюрьму на ближайшие несколько лет.
Я молчу, но не потому, что не согласен с ней, а потому, что согласен. Нет ничего более ненавистного, чем тот факт, что нам пришлось обратиться за помощью к Монти. Я ничего не могу сделать, а он может. Ей нужен был герой, а я не мог им быть. Она вынуждена обратиться к Монти, чтобы он спас ее.
И за это я ненавижу его еще больше.
Я останавливаюсь перед катком, и когда она понимает, что я паркуюсь не на своем месте, ее брови хмурятся.
— Ты не зайдешь? — обеспокоенно спрашивает она.
Я качаю головой. — Нет. Мне просто нужно уладить пару дел. Но увидимся после.
Ее глаза впиваются в мои, как будто она пытается понять меня. — Хорошо. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Она быстро целует меня, а затем выпрыгивает из машины, чтобы отправиться на работу. Я смотрю ей вслед, пока она не скрывается из виду, ненавидя то, что сейчас я чувствую себя таким бесполезным. Как только она исчезает из виду, я разворачиваю машину и выезжаю со стоянки.
А позже, когда я провожу четыре часа из ее восьмичасовой смены, разбивая дерьмо в старом серф-магазине, я думаю о том, что никогда не прощу себе, что подвел ее.
Если он уведет у меня единственную девушку, которую я когда-либо любил, неизвестно, что я могу сделать.
11
Как бы я ни старалась, я не могу усидеть на месте. Как можно сохранять спокойствие, находясь в зале суда? Одной только обстановки достаточно, чтобы быть на взводе. Но учитывая, что сегодня состоится слушание по освобождению Кэма под залог, у меня нет ни единого шанса. Я либо придумываю отговорки, чтобы пройтись, - например, так часто отлучаюсь в туалет, что кажется, будто у меня инфекция мочевого пузыря, - либо ерзаю на месте.
— Кто-то должен был принести ей чертов поп-ит, — говорит Мали.
Хейс наклоняется и кладет руку мне на колено. — Ты в порядке, детка?
— Я чувствую, что меня сейчас вырвет, — говорю я ему. — Рвота будет повсюду.
Он ухмыляется. — Ты такая сексуальная прямо сейчас. Продолжай говорить грязные вещи.
Впервые за все утро я смеюсь. Это мягко, и длится недолго, но это есть. И Хейс гордо улыбается, зная, что это из-за него.
— Я ненавижу тебя, — лгу я, и он подмигивает мне.
Но когда он переплетает наши пальцы, мне удается немного успокоиться. В последние несколько дней он был моей опорой. Он всегда проверяет, как я себя чувствую, убеждается, что я что-то поела или выпила, потому что стресс всегда уничтожает мой аппетит. А в тот вечер, когда я была близка к срыву, он лег со мной и несколько часов смотрел «Девочек Гилмор», проводя пальцами по моим волосам.
Честно говоря, я не думаю, что он знает, какой он на самом деле замечательный.
— Он здесь, — говорит мне Мали, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Монти, входящего с новым адвокатом Кэма.
Мужчина средних лет и выглядит профессионально в костюме, который, вероятно, стоит больше, чем моя машина. Он останавливается, чтобы поговорить с моими родителями, а Монти подходит к нам.
— Привет. Как вы, ребята, держитесь? — спрашивает он.
— Бывало и лучше, — отвечаю я. Нет смысла приукрашивать ситуацию.
Он грустно кивает. — Ну, Брент очень хорош в своей работе. Если все пойдет хорошо, Кэм должен быть дома уже сегодня днем.
Боже, я надеюсь на это.
Мне не хотелось звонить Монти, особенно зная, как сильно это будет беспокоить Хейса. Но когда дело дошло до этого, он оказался единственным вариантом, который у нас был. Хейс даже пытался позвонить Марку, чтобы узнать, не может ли он что-нибудь сделать, но ничего не вышло. Монти был нашим единственным вариантом.
То, что он так легко согласился, даже после того, как мы не разговаривали с ним несколько недель, показало, что ему не все равно. Конечно, технически он был мне должен после того, как влез в наши с Хейсом отношения, но он все равно мог сказать мне, чтобы я шла к черту. К тому же, гораздо труднее злиться на то, что он сделал, когда у нас с Хейсом все так хорошо.
— Брент, — говорит Монти, когда адвокат подходит к нам. — Это Лейкин, Мали и Хейс. Лейкин - сестра Кэма.
Он протягивает руку специально для меня. — Брент Уолдорф. Приятно познакомиться.
— Мне тоже, — отвечаю я. — Большое спасибо за то, что вы это делаете.
— Мне очень приятно. Ваш брат в надежных руках. — Похоже, что все начинается, и Брент слегка улыбается мне, когда ему приходится занять свое место. — Извините.
Одно дело - знать, что твой брат сейчас в тюрьме. Это тяжело, но можно как-то отгородиться от этого, чтобы было не так страшно. А вот увидеть его в наручниках и оранжевом комбинезоне - это образ, который я никогда не смогу вычеркнуть из своей памяти.
В случае с последним делом этот полиэстер даже не коснулся его кожи. Он провел в тюрьме не больше одной ночи, потому что нам удалось внести за него залог и вернуть его домой до суда. По крайней мере, тогда я знала, что он в безопасности. Но в этот раз ничего подобного не было.
Я постоянно беспокоилась о нем.
Мне не хватало его язвительных комментариев.
Не хватало его ехидных шуточек, даже того, как он отбивает у меня парня, потому что он был у него первым.
Взгляд Кэма встречается с моим, и мешки под его глазами говорят мне все, что нужно знать о том, через что он прошел. Я крепче сжимаю руку Хейса, когда мой брат кивает ему, а затем он скрывает все эмоции и улыбается Мали. Я смотрю на нее и вижу выражение ее лица.
— Прекрати это делать, — шепчу я.
— Что делать?
Медленно выдыхая, я притягиваю ее к себе. — Винить себя. Это не твоя вина.
Мои родители садятся по другую сторону от нее, и видно, что маме тяжело видеть своего сына в
