похоже, это никого не интересует.
— Один удар и увеличиваю сумму в двадцать раз, — к моему удивлению Аарон продолжает торговаться.
— Три и сумма откупа, увеличенная в двадцать раз от первоначального ущерба, иначе идем в суд, — громко заявляет одаренный под недовольные возгласы собравшихся и, не обращая внимания на них, добавляет: — А там я откажусь от откупа! И тогда не три, а пять или семь ударов, однозначно достанутся этой воровке! И не ты, Аарон, со своей должностью и никто другой, не смогу повлиять на исход. Три удара! — торжественно кричит Нортан в абсолютной тишине.
Слышу, как Аарон отходит на пару шагов, лед под его ногам отдает треском. Я напряжена настолько, что тело сводит судорогой.
Первый удар обрывает мое дыхание. Я изумляюсь той боли, которая пропитывает меня и мычу, прогибаюсь всем телом. Но самое страшное приходит после, когда плетка отрывается от моих ягодиц и проходит пару мгновений. Боль еще больше усиливается, а я рычу, глуша звук вставленным в рот кляпом.
— Эмма, — рычит мне на ухо Эдгар. — Встань ровно!
Второй удар оказывается тяжелее первого. Меня обжигает. Отрываюсь от пола, вишу в воздухе. Третий удар дознаватель наносит почти сразу после второго, не медлит и не ждет, пока я восстановлю дыхание. Я вжимаюсь всем телом в Эдгара и запрокидываю голову. Слезы брызжут из моих глаз, мне настолько больно, что я не думаю ни о чем.
— Все закончилось, все хорошо, — приговаривает Аарон, когда отвязывает меня и поспешно вытаскивает в коридор.
— Ты знал! — я упираюсь ногами, отказываюсь идти.
Аарон не отвечает, запрокидывает меня на плечо и быстро несет вперед. Я проклинаю Нортана, говорю о том, как ненавижу всех одаренных, но, когда мы подходим к его комнате замолкаю. Ведь я поплатилась за воровство, а если поймали, приходится платить, и хорошо, что это была плеть, а не отрубленная рука.
— Эмма, я не мог иначе, — Аарон ставит меня на ноги перед кроватью и садиться на нее, берет мои ладони, держит бережно, но с опаской, будто я начну вырываться или выкину еще какую-нибудь глупость. — Он бил бы по спине и намного сильнее. Прости меня, неженка, надеюсь, ты когда-нибудь поймешь. Я не хотел причинять тебе боль.
— Я знаю, — говорю хрипло, в горле саднит. — Спасибо, — благодарю, опустив взгляд, стыдясь той ситуации, что возникла. — Я верну тебе деньги за откуп.
— Воровством? Нет, Эмма, не стоит. Ты мне ничего не должна. Иди сюда, — он расставляет ноги и притягивает меня к себе, приподнимает подол платья, но я останавливаю его. — Я посмотрю, — комментирует он свои действия, но не продолжает, ждет моего согласия.
— Не надо, — качаю головой и едва держусь, чтобы не попросить его прикоснуться ко мне, чтобы убрать жжение в груди.
— Мне правда жаль. Я приложу лед, будет легче, — Аарон вновь порывается осмотреть меня, но я отступаю в бок.
— Жжение сильное, не могу успокоиться.
— Хочешь, я сниму обруч, ты сбросишь силу.
— Я размажу тебя об стену и сбегу. Забыл?
— Мне хватит твоего слова, что этого не произойдет, и я рискну.
— Не стоит. Слишком большой соблазн, я не удержусь. Не хочу после быть с располосованной спиной или болтаться на висельнице, да и быть сожженной заживо…
Аарон выпрямляется и закрывает мне рот.
— Молчи! Ничего не будет с тобой! Даже если что — то украла у других одаренных, от них я смогу откупиться, — он убирает ладонь с моего рта и кладет мне руку на поясницу, поглаживает, перебирает спутанные волосы. — Я жалею, что так вышло, но не жалею, что это сделал я, а не он. — Болит?
— Нет, все нормально, — вру и стараюсь бодриться, позволяю ему обнять меня и кладу голову ему на грудь, слегка отодвигаюсь, чтобы мужчина смог пролезть рукой в разрез платья и положить ладонь на сердце. — Скажи, а в пыточной ты бы пытал меня, если бы понял, что я вру?
— Я всегда знаю, когда ты врешь. Но нет, не стал бы. Ты и сейчас врешь, — он ухмыляется мне в волосы.
— Отпусти меня, я абсолютно бесполезная.
— Неужели совсем не нравлюсь? — Аарон отстраняется и пытается заглянуть мне в лицо, но я боюсь, что в моих глазах пробежит сполох огня и отворачиваюсь.
— Пугаешь.
Ответить мужчина не успевает. Наш разговор прерывает стук в дверь. Аарон сжимает губы в линию и стоит рядом со мной пока стук вновь не повторяется. И судя по тому, с какой настойчивостью и силой кто-то барабанит новости весьма срочные.
— Ты еще успеешь вдоволь меня пообнимать, возможно я тебя даже поцелую, если будешь хорошей девочкой, — шепчет Аарон и подмигивает, натягивая на лицо улыбку.
Фыркаю ему в спину, не понимая, специально он меня злит, чтобы убрать мой страх или это его постоянная манера общения, а может ему просто нравится меня дразнить? В любом случае, с дознавателем не стоит терять бдительность и откровенничать.
Едва Аарон поворачивает дверную ручку, дверь резко распахивается.
— Ты нужен на допросе! — выпаливает мужчина в форме стражника, точно такой же, как я видела в ночь своего побега из дома дознавателя.
Я выглядываю, стараясь понять, может ли это быть связано с моим письмом и тому, что моего нанимателя поймали.
— Одаренный пересекал лес. Документов при нем нет, наличие у него дара отрицает. При виде нас, пытался сбежать. Пришел от людей.
По спине пробегает холод, а мои ноги подгибаются от плохого предчувствия. В голове на мгновение мелькает мысль, что это может быть мой брат.
* * *
Стараюсь стоять ровно и глубоко дышать, не выдавать своего волнения. Надеюсь услышать, что отвечает Аарон, но улавливаю лишь обрывки его усталого голоса, по которым невозможно понять возьмется ли он сразу за допрос или отложит его до завтра, но, судя по тому, как стражник торопился доложить о случившемся, случай вопиющий и не терпит отлагательств. Мой младший брат, похожий на меня настолько, что любой сходу определит наше родство, к счастью не был наделён и крупицей дара, а значит и зайти глубоко в лес не мог, если только его не поймали возле самой границы при попытке найти меня. Уверена, мой побег был приукрашен стократ и я числюсь в рядах особо опасных разбойников, головорезов и прочих опасных преступников, за голову которых отвешена не малая награда золотом.
Когда стражник уходит, прислоняю к пылающим щекам прохладные ладони и выдыхаю. Меня нервирует задумчивый взгляд Аарона, который он бросает в мою сторону и странно прищуривается. Я едва не спрашиваю его напрямую, какое участие буду принимать
