в бога.
Я серьёзно, как Лида, говорю:
- Так-то оно так, товарищ Воронов! Мы в это, конечно, не верим. Мы же не дедсадовцы. Но в этом феномене может быть особый сигнал. В обоих снах наши люди, обе девушки-разведчицы, кричали: "Измена!" И в обоих находились предатели: сначала горнист, а потом старая графиня, участковый Дудкин, оказавшийся шпионом Скорлопендровым, и Дед Мороз, оказавшийся шпионом Гадюкиным.
- Шпион Гадюкин больше нам не помеха, - строго ответил Воронов. - Приметы горниста вы не запомнили...
- Не запомнили, - повинился Мишка. - Всё как в тумане было.
- Но есть же ещё целая шпионская сеть вокруг нашего "Карбоксилазника"! - воскликнул я. - Нужно проверить Дудкина, Гревскую и Деда Мороза! Наташа, кто сегодня Дед Мороз?
Тут в буфет вошёл Дед Мороз. Он снял шапку с бородой и оказался шпионом Сан Санычем, которого мы разоблачили в пионерском лагере. У меня голова круго пошла прямом, то есть прямо голова пошла кругом. А Мишка выхватил пистолет с серебряной надписью "Браунинг" и попробовал в кого-нибудь выстрелить, но пистолет без толку щёлкал пистонами. Воронов и Наташа, тоже оказавшаяся шпионкой, достали настоящие пистолеты, но Мишка уже вскочил на подоконник и с криком "Врёшь, не возьмёшь!" выпрыгнул сквозь стекло.
- Догнать! - заорал Воронов.
За окнами затарахтел мотоцикл, залаяли овчарки, а Наташа приложила руку к чёрной пилотке и побежала на улицу.
В эту секунду я хотел проскользнуть за Мишкой, но буфетчица схватила меня за шиворот и втащила на стойку.
- Он слишком много знает, Сорокин! - мрачно произнёс Воронов.
Буфетчица оказалась тем самым Сорокиным, с которым Воронов летом скрутил шпиона Гадюкина. Хотя, может быть, они нас и тогда разыграли, а сами были заодно. Сорокин распахнул крышку ящика с мороженым, стащил меня в ящик и крышку закрыл. Я понял, что это и есть тот случай, о котором говорят "Пишите письма!", но пожалел, что так и не узнал, кто и кому должен писать. Ещё я вспомнил, что шпион Скорлопендров тоже вроде бы запер Мишку в ящике с мороженым, и пожалел, что не спросил, как же Мишка выбрался. Было зябко, но больше от волнения - в животе, как будто мороженое внутри меня, а не снаружи. Но я, как говорится, не обольщался, потому что где-то читал: когда люди замерзают с концами, они тоже не чувствуют холода. А я уже не чувствовал холода и вообще ничего, и только думал, скорей бы Мишка вернулся с подмогой...
И тут я слышу, каким-то чудом, словно сквозь дверь в дерматиновой толстой шкуре: Дед Мороз и Снегурочка стихами громко говорят о ёлке в иголках. Открываю глаза - на сцене Дед Мороз и Лида в костюме Снегурочки, вожатая Наташа в сомбреро, Витя и Назар в шароварах, какая-то девочка, тоже в шароварах и в мелких косичках, нанайские мальчики...
Я вскочил и побежал, куда глаза глядят, а глядели они на двери. Потом, в медкабинете "Карбоксилазника", медсестра тётя Надя, отпаивая меня вкусной валерьянкой, рассказывала, как страшно я закричал, но сам я не помню - может, это она шутила. Тётя Надя раза три измеряла мне температуру, и всё время получалось 36 и 7, потому что я действительно горячился и рассказывал, отчего перепугался и бросился бежать. Наконец валерьянка подействовала, и оказалось, что у меня 36 и 5. Тётя Надя сказала, что если я простудился, болезнь проявится к ночи или утром, а так - похоже, что я просто устал от учёбы и праздников и надо бы поспать и купить в аптеке витаминов. Тётя Надя сразу дала мне два витаминных шарика, и в дверь медкабинета постучались Мишка с настоящей вожатой Наташей. Она была не в чёрном мундире, а в белой блузке. Мишка с Наташей пообещали проводить меня до дому и сдать родителям.
Так и было сделано. Наташа объяснила маме, что я переутомился и крепко задремал прямо в зале, а так ничего особенного не произошло. А мама сказала, что нужно меньше полуночничать с книжками, особенно со всякой шпионской ерундой.
- Лучше бы "Графа Монте-Кристо" почитал! - прибавила мама, и мы все вместе сели пить чай.
Уже на лестнице, когда Наташа ушла готовиться к своим студенческим экзаменам в химическом институте, и Мишка тоже надел пальто и галоши, я рассказал подробно Мишке о том, что со мною приключилось во сне. Мишка не поверил, ответил, что я, если что и видел, много чего присочинил, ведь не бывает снов, совсем похожих на жизнь. Но я-то знаю, что ничего не сочинял. Поэтому я решил, что, наверное, сначала увидал обычный сон, а потом уже мне приснилось, что он был как две капли воды похож на жизнь - только интереснее.
Как мы с Мишкой развесили уши
Эта история случилась в самой середине самой длинной третьей четверти, когда кажется, что ни учёба, ни зима никогда не кончатся. Однажды нам с Мишкой задали совсем немного уроков, и мы решили сначала погулять, а потом уже сделать домашнее задание. Ведь зимою хорошо читаются книжки, но очень трудно засветло прогуляться в своё удовольствие, если не суббота и не воскресенье - разве что в каникулы. Конечно, зимний вечер - совсем не то, что осенний, ведь от чистого снега светлым-светло. Но всё равно охота покататься с гор не при фонарях или просто пройтись под ясным небом и ярким зимним солнцем.
Мы бродили по путаным переулкам, в которых сугробы стояли не ниже иных старинных домиков, и вышли к очень интересному дому на заснеженном отшибе. С одной стороны он был не такой уж и старый - обыкновенный белёный кирпичный дом с большими окнами и даже, кажется, с деревянной застеклённой террасой, как на даче. Но стоило нам зайти с другой - оказалось, это настоящий теремок, а лучше сказать палаты - из времени, с которым, как говорится, решительно покончил царь Пётр Первый, когда перед новою столицей померкла старая Москва.
Мы с Мишкой поднялись на каменное крылечко под тесовым навесом и стали играть в бородатых бояр, отдающих приказы стрельцам в разноцветных кафтанах и с большими топорами. Нам это было удобно в наших шапках, рукавицах и пальто с мохнатыми воротниками - у меня с овчинным, а у Мишки с цигейковым. Я был воеводой полка правой руки, а Мишка - левой. Правая рука главнее, и Мишка в другой раз, конечно, выцыганил бы себе должность получше. Но я кое-что знал про полки и воевод, а он ещё ничего не знал, поэтому на первый раз решил, как говорят девчонки, не воображать.
Нам только не хватало посохов или
