исполинские катушки с намотанными цепями.
— Вот, эти три ящика, бобина, две, и бу, — цверг ткнул пальце в здоровенный медный сундук.
— Доставим сами. Ты ведь не унесешь, — и сам захихикал своей шутке.
— А чего я тебя сюда привел?
Стелла в недоумении пожала плечами.
— Зачем… Зачем… — Цверг укоризненно покачал головой. — Амулеты же! Вот ты балда, забыла? Вот, держи.
В руку девушки он положил полотняный мешочек с глухо звякнувшими кругляшами.
— Зачем вы их делаете? Они же бесполезные.
— Из принципа! Бу-мастера занимаются охотой на грозы, грозы в нашу мастерскую стреляют молниями. А зачем? Столько сил впустую. Вот я и решил — надо найти применение, стал делать амулеты. Не слишком полезные получаются. Но! — Цверг значительно поднял палец. — Я работаю над этим. Ставлю эксперименты.
— А если не выйдет?
Цверг обиженно засопел. Взял девушку за руку и потянул к выходу.
— Вам уже пора. Через пару часов всё привезем. Зимородку привет.
И вытолкал за дверь.
Глава 14
Цепь и лезвие
Обратно на корабль Стелла не торопилась. Прогулялась по городу, неспешно рассматривая улочки, прохожих и флюгеры на черепичных крышах. Потолкалась на рынке, не собираясь ничего брать, а просто разглядывая диковинки. У хмурого торговца купила пирожок с мангустином, жареный на петеяровом масле. Затем выпила чашечку кофе в маленькой траттории «Флоридита», где за стойкой дремал бородатый мужчина. И довольная, наконец, вышла к причальной башне.
На первом этаже царила суета. Бегали с озабоченными лицами молоденькие цверги с бумагами в руках, громко препирались купцы, стучали костяшками абаков портовые клерки. В воздухе стоял тот сладкий шум, что бывает в цвергских гаванях. Стелла протолкалась к стойке дежурного, собираясь оформить бумаги и счет за стоянку. Но тут её взгляд наткнулся на знакомое лицо. В пол-оборота у конторки начальника порта стоял лысый гигант с огненно-рыжей бородой и что-то требовал у хмурого цверга. Тот самый здоровяк с островов, получивший от девушки кувшинчиком в лоб.
Стелла осторожно, отворачивая лицо и стараясь не привлекать внимание, скользнула через толпу прочь, к лестнице на причалы. И вихрем понеслась вверх, прыгая через ступеньку и надеясь, что лысый преследователь не успеет на лифте раньше неё.
Тяжело дыша, девушка вбежала на последнюю площадку лестницы, повернула в радиальный коридор к четвертому причалу, где стоял Галеот. С облегчением выдохнула: галерея и причал были пусты, она успела первая. Стелла чуть сбавила шаг, унимая стучащее сердце.
— Ха!
Чужие руки грубо схватили её, одна зажала рот, другая капканом сдавила поперек туловища.
— Попался, мой птах.
Она забилась в ловушке, но её оторвало от пола и сильно встряхнуло.
— Тихо, птах. Мой добыча.
Незнакомец повернул её голову к себе. Лицо над рыжей бородой злобно улыбалось.
— Не дергаться. Ты дергаться — мой свернуть твоя шея. Понимать?
Не получив ответ, мужчина тряхнул её еще раз.
— Понимать?
Стелла с ужасом кивнула.
— Хорошо.
Страшный рыжебородый поставил её на землю. Рука, обхватившая талию, исчезла и тут же появилась с ножом у горла.
— Ты не кричать.
Ладонь оторвалась от лица девушки, освободив рот. Стелла судорожно вздохнула.
— Не кричать, — холодная сталь слегка погладила по шее.
Девушка в ответ хрипло закашлялась.
— Хорошо. Стоять спокойно, а то мой делать харчамба. Больный харчамба.
Рыжебородый прислонил её лицом к стенке и принялся чем-то звенеть. Страх парализовал Стеллу. Ледяной еж в животе растопырил иглы, пригвоздив на месте. Даже отпусти её страшный человек, она не смогла бы сделать и шага. А шумное дыхание похитителя вгоняло девушку в бездну ужаса.
— Вот так, мой птах.
Шею девушки обхватила тонкая цепочка. Звонко щелкнул замочек. Рыжебородый развернул девушку к себе лицом.
— Гакчак-смерть. Видеть? — Мужчина показал веревочку, тянущуюся от ошейника к его кулаку, — Побежать, я дергать, птах умирать. Гакчак-смерть душить. Понимать?
Стелла кивнула, не отводя глаз от тонкой бечевки, ставшей залогом жизни.
— Ай, молодца! Сделать, как говорю — отпускать. Зах-Зах слово держать.
Он огладил лысую макушку и расплылся в довольной улыбке.
— Давно искать, найти. Слушать Зах-Зах внимательно. Птах идти с Зах-Зах до корабля. Птах улыбаться. Зах-Зах сзади птах за гакчак-смерть держать. Птах звать капитан. Говорить с тобой начальник пришла. Он выходить, Зах-Зах птах отпускать.
Рыжебородый приблизился, дыхнув на Стеллу чесноком и рыбой.
— Птах капитана предупреждать — Зах-Зах гакчак-смерть дергать. Как дергать — ты умирать.
Зах-Зах вытащил из сумки форменный плащ портового клерка. Надел и накинул на голову капюшон. Торчащую бороду собрал в пучок, перевязал веревочкой и спрятал за пазуху.
— Идти!
Рыжебородый грубо толкнул девушку в спину. Не чувствуя ног, она пошла по коридору, как на плаху.
— Смотреть на меня. — Он одернул её у выхода на причал. — Птах улыбаться. Понять, нет? Улыбаться! А то Зах-Зах делать больно. Понимать?
Стелла обреченно растянула губы в улыбке.
— Сильно хорошо улыбаться. Плохо улыбаться — птах первый умирать. Идти!
И Зах-Зах ткнул в сторону корабля.
Галеот медленно приближался. Стелла изо всех сил старалась сдерживать шаг, мучительно оттягивая страшную развязку. Рыжебородый за спиной шипел диким котом, пытаясь поторопить её. Но особого успеха не добился. А она шла всё медленнее и медленнее, чувствуя, как с каждым шагом леденеет внутри. С трудом передвигая ноги, как сломанная марионетка на безжалостной нитке. Маленький канатоходец над бездной отчаяния, подвешенный на страшной лонже.
Пройдя половину пути, девушка вдруг поняла — жуткий поводок в руках мучителя ей безразличен. Мерзкий Зах-Зах может дернуть его хоть сейчас. Ей всё равно. И только одна единственная вещь заняла мысли — «Он убьет Войда!» Только это было сейчас важно — к Галеоту идет убийца. Страшный Зах-Зах, безжалостный и злобный, идет к её капитану. И она сама ведет его. От этого хотелось разрыдаться, упасть на землю и больше никогда не вставать.
По сходням спустился Войд. Улыбающийся, веселый. Родной и близкий.
Он заметил Стеллу и помахал её рукой. Налетевший ветер бросил в лицо Зимородку пшеничную прядь, выбившуюся из-под треуголки, заставив капитана смешно сморщить нос и тряхнуть головой.
За спиной девушка услышала звук металла, покидающего ножны. И внутри неё все оборвалось.
И пока длился тихий скрежещущий звук, она потеряла себя. А затем снова нашла, но уже другой.
— Войд! Беги!
Стелла резко обернулась и сдернула капюшон с головы Зах-Заха.
Рыжебородый ударил её в грудь, отталкивая в сторону. И со злой усмешкой дернул на себя бечевку тянущуюся к гакчак-смерти.
Девушка упала на доски пристани, всем телом почувствовав, как приговором щелкнул страшный механизм. И цепочка на шее начала натягиваться. Она схватилась за удавку, попыталась удержать, стащить с шеи… Тщетно.
Борясь за жизнь, Стелла не видела происходившее на пристани. В том момент, когда Зах-Зах отшвырнул её, Войд сорвался с места. Не проронив ни звука, Зимородок в три исполинских скачка преодолел растояние и сшибся с рыжебородым.
Сошедший с корабля без оружия, капитан не нашел ничего лучше, как швырнуть в лицо противника треуголку. Тот отмахнулся от нее саблей, открылся на мгновение, и Войд налетел на него. Сбил с ног, ударив всем корпусом, добавляя ударом в челюсть с правой.
Войд перешагнул упавшего рыжебородого и метнулся к Стелле. Схватил цепь на горле хрипящей девушки, с силой пропихнув пальцы в узкие звенья.
Руки Зимородка напряглись в неимоверном усилии, вспухнув жилами. Лицо покраснело и скорчилось в жуткой гримассе.
— Ааааргх!
Капитан кричал в мучительной попытке порвать цепь.
А за его спиной вставал Зах-Зах. Оскаленный, как волк перед броском на загнанную добычу. И все выше поднимал саблю для удара. Промаха не должно было случиться.
— Кусь! — В ухо рыжебородого вцепился Бзю, повиснув на нем, как экзотическая серьга.
— А-а-а! — Зах-Зах от неожиданности заорал и попытался сдернуть крыса.
Бумс! Лысый снова рухнул на пристань, сбитый двумя хомяками, кинувшимися в ноги.
Дзинь! Цепь сдалась под руками Войда и разлетелась фонтаном серебряных звеньев.
Не обращая внимания на Бзю, Зах-Зах упорно поднимался. Еще чуть-чуть, еще шаг, взмах, и он достанет Зимородка.
— Ай-яй-яй! — Над рыжебородым стоял Косса. И широкий клинок смотрел на горло неудачливого мстителя.
— Ты очень неудачно зашел, дружок, — кок покачал головой, — да еще и нарушил правило «малой охоты» не трогать других членов команды.
Лицо Зах-Заха стало белым, а в глазах появилась обреченность.
— Я объяснять!
— Поздно, дружок. Бзю, отпусти его ухо.
Крыс скатился с рыжебородого и принялся отплевываться.
— Верно, таким и отравиться можно, — Косса, как котенка,
