магоны и акадии. Я всегда, если у меня на душе тяжело, отправляюсь на поиски ароматных цветов.
Устроились мы на той же самой скамейке, на которой я не так давно подслушал разговор двух сестричек. Просто сидели какое-то время, молчали, думая каждый о своем, вдыхали сладкий цветочный аромат. А в конце этого сеанса лечебного благоуханного безмолвия Иринка, со слезами на глазах, открыла мне гнетущую ее информацию.
— Ты помнишь, я рассказывала тебе о проведенном ритуале познания, в ходе которого проводящий ритуал может задать мирозданию один, самый интересующий его на тот момент вопрос? Иногда ответ на вопрос появляется в голове сразу, иногда, как у меня, периодическими вспышками озарения о правильности тех или иных поступков….
Я сидел, молча вслушиваясь в голос девушки.
— Ритуал этот перешел мне по материнской линии. Часто его проводить нельзя, вообще, обычно, проводят один раз за всю жизнь, чтобы не было осложнений. Но мать, когда родились сестренки, нашла в себе силы провести его второй раз. Она задала вопрос, связанный с сохранением жизни членов ее семьи…. Ответ пришел сразу и был не очень понятным, но то, что у меня есть большой риск осиротеть, едва заняв место отца, — это точно.…И отец про этот ответ тоже знает….
Ну, чем я мог помочь переживающей за отца подруге? Разве что выслушать, и подставить плечо, чтобы она могла незаметно промокнуть об него текущие по ее щекам слезы.
— Долг тяжелее горы, тогда как смерть легче перышка, — вполголоса процитировал я знаменитое наставление японскому солдату из перешедшей ко мне когда-то чужой памяти.
— Да, именно так! — Кивнула головой Иринка, с некоторой долей изумления взглянув на меня. Похоже, я ну вот вообще никак не ассоциировался в ее мыслях с этой вот чисто самурайской мудростью.
Обратно, в замок, мы возвратились тоже вдвоем. Я никуда не пошел, предпочтя остаться в этот день с невестой. Может, мне показалось, но на душе у нее к концу проведенного вместе времени сделалось хоть чуть-чуть легче.
А на следующее утро я, едва наскоро перекусив, потащил мою невесту в гости к дедушке с бабушкой. Сразу двух зайцев убивал, между прочим! Во-первых, на день рождение бабушки в гости вместе со своей второй половинкой пожаловал, а во-вторых… за полночи раздумий, во время которых я не мог уснуть, появилась у меня кое-какая идейка.
— Дед, скажи мне, у нас уже есть хотя бы парочка готовых порций нашей панацеи? — Задал я вопрос молодому, атлетически сложенному парню, ранее бывшему седобородым сморщенным старичком.
Иринку я в это время пристроил для помощи бабушке. Ну, да, посадить два малюсеньких кустика — великий труд! Впрочем, претензий от своей невесты я на этот раз точно не ожидал, для того, чтобы посадить подаренные мной кустики им же нужно было через арку портала отправиться в другой мир. Для моей невесты это — реально чертовски интересная экскурсия. Правда, про то, что об этом ходе в иной мир не должен узнать никто посторонний, я Иринке еще раз напомнил. Ну, так, на всякий пожарный, хотя она у меня, вроде, не болтушка совсем.
— Для тебя, даже и не пара порций, а пара десятков найдется, а если еще пару дней подождешь, так и много больше, а к чему такая спешка? — Поинтересовался дедушка, контролировавший в этот момент обустройство возле дома артефактной системы наблюдения.
В принципе, и я сам мог бы ему в этом деле помочь, знаний и навыков хватало, но он предпочел не отвлекать меня, оплатив работу фирмы, специализирующейся в столице герцогства именно на этом виде работ.
— Ты не мог бы дать мне… хотя бы восемнадцать из них. — Услышав о таких доступных количествах сверхценного препарата, я решил, что не только Иринкиному отцу не помешает задуманная мной система экстренного комплексного исцеления. Даже пальцы загибал для лучшего подсчета: мне, Иринке, ее отцу с матерью, ну, и двум мелким врединам — сестренкам, на всякий случай. И, опять же для большей надежности, с троекратной подстраховкой.
И таки об этой самой задуманной мной артефактной системе. Первоначально я вообще хотел было изготовить артефакт, использующий для лечения исключительно сильные целительские заклинания. Сам я, конечно, в целительстве не слишком силен, там очень много специфики, которую маги, овладевшие аспектом магии жизни, начинают правильно воспринимать только на основе очень длительной практики, но ведь я сейчас уже не одиночка, могущий полагаться только на свои силы, а член семьи, правящей довольно развитым государством. Запросто мог бы попросить, и мне бы подобного опытного целителя непременно предоставили.
Конечно, пришлось бы, пойдя по этому пути, создавать целую батарею отдельных артефактов с заклинаниями на случаи самых различных поражений: от ран, от отравлений, от проклятий, от разных болезней…. Очень длинный список выходил в конечном итоге, но благодаря моему блоку управления с внедренным в него старшим импом, способным выбрать нужное, задуманное у меня, почти наверняка бы, получилось. Но тут я вдруг вспомнил о появившихся в распоряжении моего деда первых порциях лекарства, способного разом справиться со всеми перечисленными опасными для жизни состояниями разом. Ну, не со всеми, на самом деле, с теми же сильными проклятиями панацея, скорее всего, не совладает…. Короче, вместо сложного артефактного комплекса, неудобного в носке, я решил разрабатывать всего лишь емкость с дистанционным дозатором.
Хм, наверное, я, как спутник для молодой девушки, подхожу не слишком. После получения необходимых мне порций целебного препарата весь ушел в себя, прикидывая в уме, как лучше будет мою будущую поделку разместить. Домой мы возвращались молча.
После получения потребного мне эликсира я провозился еще два дня. Очень много, на самом деле, я же не с нуля этот самый дозатор проектировал, подобных штуковин уже придумано было множество. Но я ведь в том числе и для личного пользования старался, и чтобы произвести впечатление на Иринку (неизвестно еще, что из этих двух пунктов на мой энтузиазм сильнее подействовало).
В общем, так или иначе, но через два дня я продемонстрировал моей ненаглядной свои новые поделки.
— Вот, Иринка, этот медальон ты наденешь на себя, эти твоему отцу с матушкой, эти два Инге с Агнессой, — выдал я подарки суммарной ценой минимум в полсотни тысяч золотых. Про себя, любимого я, разумеется, тоже не забыл. Как замечательно, что у меня есть Гуамоко, с его «телом», под покровы которого, вплотную к моей коже, можно поместить все, что только заблагорассудится. Разумеется, и точно так же, как другим,
