налетевший внезапно с моря, слегка ударил в спину, закрался под полы короткого полушубка, мокрого от недавнего падения в воду его хозяина, и, сорвав с подпоручика Заславского теплую фуражку, покатил ее по земле, покрытой скупой северной растительностью. Тот, чертыхаясь по-польски, припадая на ноги, побежал догонять фуражку. С горем пополам ему это удалось, что не осталось без внимания членов экипажа.
Казак с интересом смотрел на дома, разбросанные у подножия сопок. От сопок начинались и уходили вдаль перелески с довольно высокими, насколько это было видно с такого расстояния, деревьями. Серые, тяжелые тучи прорезали скудные, тонкие лучи блеклого солнца, оставлявшие на земле золотые кружочки света.
– Глянь, Ваня, что золото блестит! Вот те и золото севера. – произнес Билый и тут же заметил: – Ишь, чудно как дома расположены. Вроде бы хаотично натыканы, улиц нет, но все же строгий порядок проглядывается.
– Все тебе, казак, золото покоя не дает, – буркнул граф тихо и тут же так, чтобы слышали все, добавил. – Вспомни, Микола, лекцию профессора Ледовского. Он говорил, что для северных деревень типична постройка домов кругами. Каждый последующий шире предыдущего. Таким образом, дома защищены от холодного, северного ветра.
– Так и изгороди нет возле домов. А ну-как воры? Заходи и бери что хочешь.
– Да, ты прав. Заборов и ворот нет. Странно. – Суздалев на минуту задумался, а затем с мальчишеским задором воскликнул: – Ты лучше посмотри, односум, на природу эту! Вдохни воздух! Это Русь! Та, еще изначальная! Не тронутая плесенью цивилизации.
– Согласен, Ванятка!
– Подтянись! – раздался зычный бас боцмана – Господа офицеры, попрошу выйти вперед, так сказать для представительности.
Поляки, слега пошатываясь продвинулись вперед, оказавшись в первом ряду. Заславский на всякий случай придерживал свой головной убор левой рукой, из-за чего имел вид весьма комичный.
– Ну, эти уж точно представительней некуда, – произнес негромко граф.
Билый улыбнулся, пропуская вперед себя еще двоих офицеров, посланных, как и оба подпоручика, капитаном Малиновским на берег, к поморам.
Вся процессия, не торопясь, двинулась дальше. Крупная галька под ногами сменилась беловато-желтым песком. Сапоги слегка утопали в нем, идти стало труднее. Лай собак становился более отчетливым. Впереди, метрах в пятидесяти, показались фигуры людей. Рядом с ними бежали две собаки. Расстояние между идущими друг другу навстречу постепенно сокращалось. Вот уже можно было различить черты лица, детали одежды. Рослые, бородатые мужчины были одеты в кожаные куртки, похожие на полушубки, мехом внутрь, на ногах такие же штаны, заправленные в меховые сапоги.
Обе собаки попытались залаять на чужаков. Но самый старший из поморов строго осадил их:
– Цыц! Не гарчать![3]
И, обращаясь к незнакомцам, произнес:
– Здарова будете, люди добрыя! Кто вы есть и откуда?! Куда путь держите?
Подпоручик Заславский попытался было начать разговор, но боцман опередил его, взяв инициативу в свои руки, выйдя вперед.
– И вам не хворать! Мы – члены исследовательской экспедиции. По дороге к цели – Северному полюсу, решили сделать остановку, чтобы пополнить запас провизии. Надеюсь, вы нам не откажете в любезности и мы сможем приобрести все необходимое.
– Ну, что ж, – ответил старший из поморов. – Милости просим. Надеюсь, что взвоз на гору оказался для вас не трудным?
Боцман осекся. Речь помора для него была не совсем понятна. Ведь в гору он не поднимались.
Помор улыбнулся широко и открыто:
– Взвоз – по-вашему подъем, а гора – то берег.
Боцман наконец-то понял.
– Мы – люди бывалые. Конечно, впервые сталкиваемся с тем, что берег покрыт не песком, а камнями, но трудности пройти по ним не составило.
Одна из сопровождавших поморов собак подбежала к боцману, быстро обнюхала его, чихнула, отошла в сторону.
– Сссыть, – послышалось негромко. Билый слегка хлопнул ладонью по бедру. Собака мгновенно повернула голову и, слегка повиливая хвостом, не торопясь направилась к казаку.
Билый присел на корточки и протянул руку. Четвероногий лохмач в ответ вытянул шею, осторожно нюхая воздух и, видимо прочитав на своем собачьем языке, что угрозы нет, подошел вплотную к протянувшему ему руку человеку. От незнакомца пахло добротой. Собака уткнулась носом в сапог казака и высунула язык. Билый обеими руками потрепал ее за морду, почесал живот и обнял, прижимая к себе. Собака радостно заскулила, виляя хвостом. Поморы с легким удивлением смотрели на происходящее.
– Обычно она очень осторожно относится к незнакомцам, – заметил старший. – Не узнаю нашу Щеглу. Видимо, вы хороший человек, раз она так с вами.
– Странное имя у собаки. Необычное, – произнес Микола.
– Щегла – по-нашему мачта. Такая же вытянутая, как и мачта у корабля, – пояснил старший помор и добавил: – Ну что, люди добрые, будьте нашими гостями. Гость у нас как дар Божий. Скоро смеркаться будет. Дни у нас короткие. Пойдемте, на постой определю вас. Кстати, я староста деревни.
– Это вроде атамана? – спросил Билый.
– Ну, вроде того, – ответил староста. – А вы не из казаков? Раз за атамана гово́рите.
– Из них, из кубанских. А вы слышали за казаков?
– Доводилось. Знакомец мой служил с ними.
– Ясно.
– Милости прошу, – повторил староста, указывая рукой на вход в деревню – некое подобие арки, выполненной из дерева, в форме головы медведя.
– По нашему обычаю, каждому входящему нужно пройти через эти ворота. Своеобразный оберег от злых духов.
– А что? Шалят? – спросил Суздалев.
– Кто? – ответил на вопрос вопросом староста.
– Духи-то.
– Эх, мил человек, еще как порой шалят то. Особливо по ночам.
– И русалки есть? – осторожно спросил Билый.
– И друг их закадычный – леший с ними. Порой такой шабаш соберут, на всю неделю! Каждую ночь гульбища свои поганые устраивают. Посему на ночлег успеть бы вас определить по избам. Мои помощники, – староста указал на четверых сопровождавших его мужчин, – разведут вас по домам.
Староста посмотрел на Миколу:
– Ну а вы будьте добры остановиться у меня.
– С удовольствием, главное – от русалок подальше, – ответил казак. – Только я с другом.
– Что ж, с другом так с другом, – весело отозвался староста. – Значит, веселее будет. А что с русалками-то – не шибко дружите?
– С детства у меня с ними разногласия, – коротко ответил казак, как отрезал.
– Меня, кстати, Федором кличут, – представился староста. – Мой сын Михайло. Там Степан и Пахом. С Щеглой вы уже знакомы, а то Вьюн. Оттого что хвостом всегда виляет, вроде как вьется.
– Микола Билый, – ответил казак, – а это мой товарищ…
– Граф Суздалев, – опередил друга Иван.
– Ну, граф так граф, – улыбнулся Федор. – Только у нас здесь все проще. И природа, и люди. Все друг друга по именам кличут. Нет ни барина, ни холопа.
Суздалев немного замялся. Графская спесь,
