Книга Нарисуй мне лето - Прокофьев

Она улыбается, качая головой:

— Ну ты даёшь. Ладно, поехали. Только держись крепче в этот раз.

И мы снова трогаемся в путь. Теперь я действительно вцепился в эту деревяшку мёртвой хваткой. Хрен я ещё раз навернусь с этой зверюги. Постепенно начинаю привыкать к ритму движения лошади. Уже не так трясёт, и я даже могу немного расслабиться, оглядываясь по сторонам. А вокруг и правда красиво. Зелёные поля, синее небо, лес вдалеке. Свежий воздух, напоенный ароматами трав, наполняет лёгкие. Луиза едет рядом, то и дело поглядывая на меня с улыбкой:

— Ну что, втянулся?

— Вроде того, — отвечаю, ощущая, как напряжение потихоньку отпускает. — Знаешь, а в этом что-то есть.

— Я же говорила! — торжествующе восклицает она. — Давай, пришпорь её немного. Попробуем порысить.

— Чего? — таращусь на неё в ужасе. — Какое ещё "порысить"?

— Ну, побыстрее поехать, — смеётся Луиза. — Не бойся, это не страшно. Просто двигайся в такт, как будто пружинишь немного.

Смотрю на неё с сомнением, но решаюсь. Слегка пришпориваю Беллу, и она ускоряется. Меня начинает подбрасывать в седле, но я стараюсь двигаться, как сказала Луиза. И знаете что? Это действительно круто! Ветер в лицо, стук копыт, ощущение скорости и свободы. Не могу сдержать улыбку, расплывающуюся на лице.

— Нравится? — кричит Луиза, поравнявшись со мной.

— Ещё как! — ору в ответ, чувствуя, как адреналин бурлит в крови.

Мы несёмся по полю, и я забываю обо всех своих страхах. Есть только этот момент, эта скорость, эта свобода. И Луиза рядом, с развевающимися на ветру волосами и сияющими глазами. Внезапно понимаю, что готов на что угодно, лишь бы видеть эту улыбку каждый день. Даже если для этого придётся каждое утро падать с лошади.

Глава 49. Луиза

Мы с Итеном спрыгиваем с лошадей у небольшого пруда, окружённого густыми зарослями ивы. Тишина кажется почти осязаемой после стука копыт и шума ветра. Итен привязывает лошадей к дереву, а я медленно бреду к воде, наслаждаясь умиротворением.

Лёгкий ветерок колышет высокую траву, приносит запахи полевых цветов и недавно скошенного сена. Где-то вдалеке щебечут птицы. Эта идиллическая картина вызывает странное щемящее чувство — коктейль из радости, покоя и лёгкой грусти.

Мы прогуливаемся вдоль берега, наши плечи время от времени соприкасаются. Молчание между нами уютное, не хочется его нарушать. Я украдкой поглядываю на Итена. Он выглядит задумчивым, но при этом расслабленным. Любопытно, о чём он сейчас размышляет?

А у меня в голове скачут мысли как бешеные. До сих пор не верится, что всё это происходит со мной. Кажется, будто попала в какую-то сказку или ожившую мечту. Ещё пару недель назад я и представить не могла, что буду вот так гулять с парнем. А теперь… Сейчас я здесь, рядом с этим удивительным человеком, от которого моё сердце колотится как сумасшедшее.

Вспоминаю, каким Итен был на лошади. Поначалу такой зажатый и неуклюжий, но потом… Выражение его лица, когда он наконец-то расслабился и позволил себе кайфануть от езды — это было нечто. Такой неподдельный восторг и радость. Я глаз не могла от него оторвать.

— Принцесса, — вдруг нарушает тишину Итен. — А где ты так круто научилась гонять на лошадях? Не похоже, что ты первый раз в седле.

Застываю, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холодок. Этот вопрос реально застал меня врасплох. Сердце начинает биться как сумасшедшее. Рассказать? Или нет? Довериться ему? Или снова закрыться?

Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Итеном. В его глазах столько тепла и искреннего интереса, что все сомнения отпадают. Делаю глубокий вдох и решаюсь.

— Это давняя история, — начинаю тихо, но уверенно. — Когда я была совсем маленькой, у нас была небольшая ферма. Такая уютная, милая, с деревянным домиком и большим яблоневым садом. Там держали четырёх лошадей — две для работы и две для верховой езды. И ещё одного пони.

Итен внимательно слушает, не перебивая. Он берёт меня за руку и легонько сжимает, будто поддерживая. От этого простого жеста внутри разливается тепло.

— Папа сажал меня на лошадь почти с рождения, — продолжаю, чувствуя ком в горле. — Помню, как он крепко держал меня своими сильными руками, пока я училась держать равновесие. Сначала я просто вцеплялась в гриву и визжала от восторга, когда лошадь начинала двигаться. А в четыре года уже сама рассекала на пони по кличке Ромашка.

Улыбаюсь, вспоминая те беззаботные деньки.

— Ромашка была моей лучшей подругой! Такая милаха. Мы с ней всё время зависали вместе. Я расчёсывала её гриву, кормила морковкой и яблоками. Родители меня часто найти не могли. Я забивалась в конюшню и часами трещала с Ромашкой, делясь с ней всеми своими секретами.

Замолкаю на секунду, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Воспоминания о тех счастливых временах вызывают острую боль в груди. Итен молча ждёт, давая мне возможность собраться.

— А потом… — мой голос предательски дрожит, но я заставляю себя продолжить. — Потом всё резко поменялось в один момент.

Делаю глубокий вдох, пытаясь справиться с накатившими эмоциями. Итен всё ещё держит меня за руку, и это придаёт мне сил.

— Папа поехал за кормом, — продолжаю, глядя на воду. — Обычная поездка, как сотни раз до этого. Но на трассе его грузовик влетел в фуру. Водитель на секунду отвлёкся, чтобы поправить зеркало, и… всё. Одно мгновение — и жизнь разделилась на до и после.

Голос срывается, и я замолкаю, пытаясь сдержать слёзы. Итен мягко притягивает меня к себе, обнимая за плечи. Утыкаюсь лицом ему в грудь, вдыхая его запах. Это придаёт мне сил, чтобы выговориться.

— Мама так и не оправилась, — шепчу, не поднимая глаз. — Она замкнулась в себе, часами сидела у окна, уставившись в одну точку. Через полгода её не стало — она просто перестала есть. Врачи говорили о глубокой депрессии, но я думаю, что она просто не хотела жить без папы.

Чувствую, как по щекам катятся слёзы. Итен крепче прижимает меня к себе, поглаживая по спине.

— А мне тогда было всего пять, — продолжаю, голос дрожит. — Маленькая девочка, которая в один момент осталась совсем одна.

Поднимаю глаза на Итена. На его лице отражается боль. Он молча вытирает влагу с моих щёк.

— После всего этого меня отправили к родственникам, — говорю с горькой усмешкой. — Там уже не было никаких лошадей. И радости тоже.

Отстраняюсь от Итена, делая пару шагов к воде. Обхватываю себя руками, словно пытаясь защититься от нахлынувших воспоминаний.