Евгений развернулся к невзрачной калитке.
– Пришли. У меня к тебе единственная просьба: честно отвечай на вопросы жены, она у меня с характером. Если что не понравится – пеняй на себя.
Напарник поверил, что предстоит испытаньице, сдулся в росте на два вершка. Может, к маленьким будет хоть какое снисхождение.
– Погоди, Евгений. Перед тем, как войти, ответь на вопрос. Мучает с той поры, как побывали в этой переделке.
– Слушаю, давай.
Василий бегло оценил бедное убранство дворика, крепкий забор.
– О твоих способностях хочу узнать. Ведь не первому встречному такой дар выпадает. Кто у тебя в учителях побывал, у кого проходил курсы, семинары?
– Вон ты о чём? Мои лучшие учителя – Холод, Голод и Нужда. Я тебе потом как-нибудь, про свои экспедиции расскажу. Сплав по сибирским рекам, лазание по горам.
– Камушки?
– Каменное масло. Узнал на днях, теперь знаю, что искать. Взял с меня слово один Мастер, что наберу ему банку масла, при первой оказии занесу.
– А спрос на него велик?
– Я ещё не разведал, но, думаю, о нём знают в верхах, взять не могут. А я могу, знаю, где и когда.
– Меня в попутчики возьмёшь?
– Я подумаю. Коль ты мне доверился, отвечу тем же. И это гораздо прибыльней, чем сдавать царское золото жидам. Вот ответь мне: куда подевались золотые и серебряные монеты? – Евгений знал, каким будет ответ: – Никто тебе не скажет. Всё мало-мальски ценное уходит с планеты, за гроши.
Жена Евгения услышала разговор под дверьми, выглянула.
– Явился, наконец! Кого ещё привёл? – Её недобрый взгляд замер на незнакомце.
– Он у нас остаётся ночевать. Но сначала – расскажет тебе, где мы нынче побывали, через что прошли. Я слова не скажу, ты же не веришь. А Василию врать не с руки, он вообще не умеет врать, я проверял. И не пугайся, я его из тюрьмы вывел.
Конечно, и в темноте не трудно разглядеть колоду, цепи с наручниками.
– Надышал ему в уши, что надо говорить. Почему всё время ты хочешь накормить меня дикими сказками? Надоело! – Она проводила взглядом мужа, тот потопал в сарай, скоро вернулся с инструментом и за несколько минут освободил дружка от балласта.
Тая кивнула гостю, приглашая в дом.
Пришлось хозяйке ужин делить на троих, неожиданно всё получилось. Питерцу любопытно сравнивать, как живут на периферии. Скромность и старания выглядеть не хуже – лишь подчёркивали разницу. Питер и Москва – как иконы, всё остальное подражание, до очередного подорожания. Женская рука видна всюду: вазочки, салфетки, коврики – на что денег хватает. А вот детей в доме не видно. Путешествует он, жена только в постель, а он уже в поезде, Россию спасти собирается. Целиком, до самого Парижа с окрестностями. Просто пришлось к слову, сам, поди, уже и забыл. НАТО его не слышало, так бы уже пару истребителей прислало бы.
Тот самый борщ, тот самый запах. Василий ел, сам считал ложки. Может, хозяйка ведёт подсчёт? Хрен их знает, как люди живут вне столиц. И кто в этом доме хозяин, стало понятно. При жене Аверьянов вёл себя настолько тихо, такие взгляды в её сторону бросал исподтишка, что тут и слепой разобрался бы.
– Поел – мыться, и в постель, чтобы я не видела и не слышала. Хочу послушать очень честного человека, но без твоих реакций.
Женька кивнул и убрался в ванную, через три минуты проскользнул в спальную и пропал.
Они остались наедине, Василий ждал первого вопроса; очень часто от первого посыла зависит многое.
Тая подняла глаза и уставилась ему в лоб, чуть ниже.
– Он тебе не рассказывал, кто ему выбил все зубы?
Василий невольно защитил левой рукой подбородок. Выпалил первое, что пришло в голову:
– А может, отложим разговор до утра? И муж… вернулся из похода.
– Утром вас никого не найдёшь. Рассказывай.
Гость и хотел расслабиться, как-то не проследил за рукой. Левая непроизвольно легла на стол. И тогда правая закрыла незащищённое место.
И подумал про себя Василий: с виду-то и не такая крупная, чтобы верховодить, а вот, поди ж ты, удалось.
– Ну, это… Я его первым заметил. Понял, что и ему удалось пройти барьер.
– Ведомственные сады, конечно, охраняются. Яблок захотелось, понимаю.
– Всё не так, хозяйка.
– Моё имя Тая, не стесняйся.
– Хорошо, Тая, я запомнил. Тот городок…
– Сколько километров отсюда?
Гость растерялся. До него дошло: Женька не сумел открыть ей правду о порталах, где нашими мерами никак не определишь расстояния. Не найдя ничего лучше, он сказал:
– Очень далеко, и там нет дорожных указателей. Это такие синенькие, с циф…
– Знаю, не мельчи.
– Я сначала подумал, кино снимают. Смотрю в окно – лошади, кареты, асфальта точно не видать. Ну, думаю, для съёмок сняли весь асфальт. Но главное – люди. Понимаете, Тая, когда наши современники берутся за роли прошлых времён, это сразу бросается в глаза. Эти жеманные, преувеличенные жесты и позы – смотреть противно.
– Всё зависит от бюджета картины. Дорогие актёры и играют получше.
– Вы не так поняли. Здесь не было никаких актёров. Поверьте, у меня глаз намётан. Эти люди не играли, они ЖИЛИ там!
– Как, ещё раз?
– Уж не думаете ли, что я лгу? Вот сразу, с первого предложения.
Дверь с лёгким скрипом приоткрылась, показалась голова хозяина.
Тая спокойно обнаружила факт и дождалась оправдания:
– Я в туалет. Извини, забыл сходить. – Аверьянов перевёл взгляд на Василия. – Ты ничего не рассказывай про съёмки. Не было съёмок, мы с тобой знаем. Лучше начни с того, как ты золото стал скупать.
– Женя… – послышался очень тихий голос. Настолько тихий, что его могли издать и брови, изогнувшись в букву «Ж».
– Я пошёл! – Он исчез за углом, через минуту проскользнул в обратном направлении и настолько тихо притворил двери, что возникло ощущение, будто она осталась открытой.
Тая грозно глянула в том направлении – и наваждение пропало. Кто ж спорит? В жизни встречаются оптические иллюзии.
– Ах да, про золото. Если вам, конечно, интересно.
Она действительно заинтересовалась и решила не перебивать.
– Два года тому, я купил дом у странных людей. Они не такие старые, как
