чтобы я вместе с художественным отделом разработала корпоративный планинг для повышения работоспособности.
Лайнус ахает и роняет вилку, затем берет мою руку в свою.
— Хочешь сказать, что разрабатываешь собственный ежедневник? — Я с энтузиазмом киваю. — Святое… дерьмо.
— Знаю, — визжу я. — Словно боги канцелярских товаров услышали меня и исполнили заветное желание. Честно говоря, я вне себя. Не могу перестать улыбаться, когда нахожусь на работе, и начинаю выглядеть как сумасшедшая. Думаю, Рэт обеспокоен моим психозом.
— Чарли, ты ведь понимаешь, что это значит, верно?
— Что? — спрашиваю я, запихивая в рот огромную порцию салата.
— Это значит, что у тебя есть гарантированная работа. Я давно знаю мистера Уэстина и видел его помощников. Ни разу он не делал ничего подобного, к тому же…
Он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд.
— Что? Ну же, не тяни.
— Я не должен говорить, но… Ладно, обещай, что ничего не разболтаешь. Ты должна поклясться.
— Клянусь. Тайное собрание, ты и я, все останется за этим столом.
— Хорошо. — Он откладывает вилку и шепчет: — Мистер Уэстин был на днях в нашем офисе, и я подслушал, как он говорил о тебе с Брэмом.
— Обалдеть. Что он сказал?
У меня во рту пересохло от предвкушения.
— Я слышал только отрывки, но он сказал, что ему очень понравились изменения, которые ты внесла в офисе, и что есть какая-то книга, я не расслышал название, которую ты заставила его читать, которая отвлекла его от мыслей и помогла расслабиться.
О боже.
Я запрокидываю голову и смеюсь, привлекая внимание других посетителей.
— Он этого не говорил. Ему на самом деле понравилась книга?
— Да, а что в этом смешного? Какую книгу ты ему подарила?
Все еще смеясь, говорю:
— Исторический роман.
— Подожди. — Он тоже смеется. — И он ее прочитал?
— По всей видимости, он не мог остановиться. — Я постукиваю себя по подбородку. — Услышанное дает мне задание на сегодняшний вечер. Похоже, придется заглянуть в книжный магазин за более расслабляющим чтивом.
— Пожалуйста, скажи, что ты собираешься купить ещё один роман.
— Каким бы я была помощником, если бы не сделала этого?
Лайнус еще немного смеется, а потом спрашивает:
— Как думаешь, я смогу увлечь ими Брэма?
— Он более мягкотелый, чем Рэт. Думаю, ты с лёгкостью мог бы заставить его прочитать их. Особенно если Рэт хвастался ими.
Лайнус смотрит на часы и говорит:
— Как думаешь, мы сможем быстро поесть и зайти в книжный магазин до окончания обеда?
— Вызов принят.
* * *
— Доброе утро, мистер Уэстин.
Он останавливается прямо перед лифтом и приподнимает бровь.
— Рэт.
— Знаю, знаю, но звучит более престижно, когда с утра пораньше я приветствую повелителя офиса мистера Уэстина. Разве это не заставляет кровь бурлить в жилах?
— Нет.
Он направляется к своему кабинету, а я следую за ним по пятам. Непредсказуемо в каком настроении Рэт встретит меня утром. Иногда он веселее, чем обычно, и в знак приветствия одаривает меня едва заметной улыбкой, приподнимающей уголки его губ, а бывает и такое утро, как сегодня, когда он — вечно недовольный засранец, отвечающий односложно.
— Сегодня утром Вы выглядите раздраженным. Есть ли причина для этого? У Вас вчера было неудачное свидание? Если да, то расскажите, я обожаю казусы на свиданиях.
Он останавливается и смотрит на меня.
— Думаешь, у меня есть время на свидания?
— Все возможно, я не знаю, чем Вы занимаетесь, когда уходите из офиса. Вы ни с кем не встречаетесь?
Знаю, что не следует задавать подобные вопросы, но мне искренне любопытно. Что делает Рэт после того, как покидает офис? Занимается спортом, это точно, но что еще?
Есть ли у него картотека девушек, к которым он обращается? Возвращается ли он домой и готовит сытный ужин? Есть шоу, которое он любит смотреть? Или, может быть, он смотрит комедийные сериалы на Netflix — это было бы шокирующе, учитывая деловой настрой присущий ему.
— Нет. А ты? — огрызается он в ответ.
Я практически уверена, что он сам удивляется своему вопросу, потому что прочищает горло и уходит в свой кабинет, прежде чем я успеваю ответить. Мне нравится будоражить его с утра пораньше.
— Нет, — говорю я ему вслед. — Нет. Можете не беспокоиться о том, что в офис наведаются сумасшедшие бойфренды, требующие секса на моем рабочем столе, или бывший жених, если уж на то пошло…
Я резко замолкаю, осознав свою ошибку в тот момент, когда сказала это.
Дерьмо.
Конечно, будучи умным и наблюдательным человеком, он спрашивает:
— Бывший жених?
Он вопросительно приподнимает бровь, сидя за своим столом.
Я нервно натягиваю свою рубашку с баской.
— Знаете… если бы он у меня был.
— А он у тебя есть?
Я неопределённо машу рукой.
— Это неважно.
Избегание. Избегание.
Я сажусь в кресло напротив его стола и смотрю куда угодно, только не на него, потому что все, что чувствую, — это непоколебимый взгляд, сверлящий меня, и вопросы, застывшие на кончике его языка. Он не дурак, он видит меня насквозь. Так было с самого начала, от него невозможно ничего скрыть. И самое ужасное, он так хорошо умеет скрывать эмоции и сохранять каменное лицо большую часть времени, что я едва могу понять, о чем он думает.
Все, что я получаю, — это едва заметные жесты, которые пытаюсь расшифровать.
Щелчок его ручки. Дерганье манжет. Сжимание челюсти. Его настроение непостоянно большую часть времени, поэтому очень трудно предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент.
Покраснев от смущения, вжимаюсь в кресло, открываю колпачок ручки и блокнот, мысленно умоляя Рэта забыть о сказанному мною и двигаться дальше.
Я быстро поднимаю на него взгляд, как и думала, он смотрит на меня, но нахмурив брови. И в кои-то веки вижу, что он хочет задать мне вопрос, и как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается спросить, он хватает ручку нужного цвета и протягивает ее в мою сторону. Мы «чокаемся» ручками, как и каждый будний день, и приступаем к работе.
Несмотря на то, что я делаю заметки и внимаю всему, о чем он говорит, не могу перестать думать, о том факте, что Рэт не задавал вопросов, что он видел, как мне было неудобно, и не стал зацикливаться на этом. Я очень ценю это.
Временами он может молчать, и это сводит меня с ума, но я знаю, что он делает.
Он наблюдает за человеком, с которым общается, читает язык его тела и, основываясь на этом, делает следующий шаг.
На этот раз он оставил все как
