найду чем вытереться. Лучше готовь скорее — кушать очень хочется.
— Есть, Северов! — недовольно воскликнула я. — Сколько можно говорить, что взрослые люди едят, а не кушают.
— Зану-у-уда! — рассмеялся Филипп. — Не хочешь кормить, я сам найду чем поживиться в огороде. Там же растут мои любимые яблочки… — он потёр ладони. — Я побежал.
Филиппу получалось удивлять меня. Как исконно деревенский житель, он сумел не только истопить баню, но ещё и собрать все дары плодовых культур, выгодно обменяв часть из них на домашний самогон и сало.
Оставалось для полноты картины картошки накопать! Но, к сожалению, в этот год до неё руки у меня так и не дошли.
В итоге вечером наш стол был не то что полон, он буквально ломился от еды. И свежие овощи, и запечённое мясо, и соседская картошечка, и сало… Глядя на такое разнообразие у меня не то что слюнки бежали, желудок урчал так, что на другом конце деревни слышно было.
Но Филипп, наслаждаясь баней, не спешил на ужин, чем вызывал во мне небывало раздражение. Ближе к восьми я не выдержала эту изощрённую пытку и решила вытащить благоверного из парилки. Но не успела даже в коридор выйти, как буквально влетела в Филиппа.
— Что так долго можно намывать?! — злобно воскликнула я, подняв недовольный взгляд. — Целый час, Северов! Ты был там целый час! Всё уже давно остыло! И…
Но я не смогла договорить — моё внимание привлекли крупные капли, стекающие по разгорячённому мужскому лицу. Невольно следя за ними, только сейчас я поняла, что соблазнительное тело Филиппа было прикрыто лишь одним небольшим полотенцем.
— И… — пристально следя за моей реакцией, повторил он.
— И… Почему ты в таком виде? — голос дрожал. — Неужели нельзя было одеться?
— Тебе не нравится? — от той хрипоты, с которой был задан вопрос, по спине пробежали колючие мурашки.
— Нравится. Но…
— Но?..
Какие, к чёрту, «но»? Мне просто нравилось видеть Филиппа в таком виде! Его широкие плечи, крепкая, подтянутая грудь, накаченный пресс, и волосяная дорожка, уходящая туда же, куда и мои дурные мысли.
— Я соскучился по тебе, — прошептал Филипп, до нуля сократив расстояние между нами. — Соскучился по губам, по мягким изгибам тела, по стону, из-за которого тестостерон в крови пробивает потолок… — проведя по щеке тыльной стороной пальцев, он вынудил меня невольно прикрыть глаза. — Баню натопил, ждал там, как последний идиот: думал, придёт. Но мы же гордые… До конца на своих убеждениях стоять будем.
Филипп говорил, а у меня подкашивались ноги.
— Хотя бы сегодня поддайся мне, — остановившись на губах, он большим пальцем медленно очертил их линию. — Сдайся, милая… Ты же хочешь этого так же сильно, как и я.
В этот момент у меня напрочь снесло голову. Жар мужского тела, тембр голоса и напряжённое дыхание: я не заметила, как сама дотронулась до Филиппа.
Почувствовав холод разгорячённой кожи, под невесомыми прикосновениями пальцев к груди, шумно сглотнула. В сознании сразу же вспыхнули самые горячие из наших ночей, подпалив и без того накалённое самообладание.
Кажется, мой план катился к чертям… Хотела довести до исступления Филиппа, и сама же сходила с ума от желания близости с ним.
— Что ты со мной делаешь… — прошептала, обессиленно прикрыв глаза.
— Ничего, — довольно усмехнулся Северов. — Просто хочу любить тебя… Хочу, чтобы ты снова была моей… — сказав это, Филипп наклонился и, словно жаждущий путник, нашедший оазис, впился в губы.
Земля ушла из-под моих ног. От требовательных прикосновений, страстных поцелуев и бесстыдных мыслей кружилась голова.
Я не хотела останавливать Филиппа. Млея от градуса нашей разгорающейся близости, я всё больше мечтала избиваться от сковывающей одежды и переместиться туда, где бы получилось ощутить на себе весь вес родного тела.
Словно услышав немые просьбы, Филипп, не разрывая поцелуя, подхватил меня на руки и понёс в другую комнату. Увлекаемая вожделением, я не сразу заметила, как моя спина коснулась мягкого покрывала кровати.
Желая как можно скорее обнажиться, я поспешила снять кофту и уже хотела перейти к нижнему белью, как увидела протестующий взгляд Филиппа. Он медлил… Словно вкушая каждую секунду прелюдии, Северов стал неспешно раздевать меня.
— Ты прекрасна… Слышишь? Совершенство, — шептал он, проходясь поцелуями по оголяемой коже. — Восхитительная… Моя!
Филипп продолжал сыпать комплиментами, а я тихо сгорала, желая скорее почувствовать жар его тела, сойти с ума от наших соприкосновений… Я хотела стонать от наслаждения, да так, чтобы слышали соседи!
Хотела любить… Безумно, беззаветно: так, как могла только я. И Филипп, покорившись, позволил мне это сделать.
Этим вечером, плавно перетёкшим в ночь и следующий день, мы лишились рассудка. Словно заключённые, впервые за долгое время вышедшие на свободу, упивались друг другом. Мы пьянели от переполнявших эмоций, круживших нас чувств. Дарили себя, ничего не требуя взамен…
В темноте обиды, злости и непонимания Филипп сумел найти меня, смог доказать, что наша любовь всё ещё жива… И пусть впереди нас ждали испытания, проверки на прочность, я была уверена: вместе мы могли справиться со всеми невзгодами.
Несмотря ни на что, я буду крепко держать руку Филиппа, больше никогда не позволю себе её отпустить. Ведь моим совершенным счастьем был он.
И наша семья.
Эпилог
Полтора года спустя
В светлом больничном коридоре раздавался оглушительный звук каблуков. Люда, взволнованно теребя телефон, не могла найти себе места. Мечась от окна до двери, девушка невыносимо нервировала не только Филиппа, но и лучшую подругу.
— Ты успокоишься уже? — проворчала Маша, тревожно закусив нижнюю губу. — Сколько можно мельтешить? Только раздражаешь.
— Как я могу успокоиться? — повышенным тоном ответила Люда. — Что, если что-то пойдёт не так… Сказали, что не больше получаса пройдёт! Мы тут уже целый час!
— А, ну-ка, замолчали обе! — громогласно произнёс Филипп. — Развели панику. Итак, рискую, притащив вас сюда…
— Хочешь сказать, что переживаем только мы?! — усмехнулась Люда. — Посмотри на свои руки… Трясутся так, как будто сегодня из запоя вышел! А ещё врач… Акушер!
Словно профессия как-то могла влиять на неконтролируемые чувства.
— Прекратили пререкаться! — от возгласа Анфисы Петровна задрожали стены. — Все сели и спокойно ждём, пока выйдет врач.
Конечно же, Филипп волновался. Как бы он ни доверял коллегам, страх за жену и первенца никак не отпускал. Ещё и время тянулось мучительно медленно…
Когда Виталина сообщила, что беременна, Филипп решил сам принимать роды. Но Юрий Германович не позволил Северову даже переступить порог операционной… И теперь Филипп мучился от неизвестности, душившей сильнее самого ненавистного галстука.
— Да сколько можно… — простонал он, резко встав с лавки. — Пусть
