воспользовавшись моим Правом, ты стала проводником моей силы. На мгновение ты стала мной и коснулась божественного.
Я мотнул головой, попытавшись очистить голову, и понять, что же всё это значит. Заметив это движение, богиня перевела взгляд и заглянула мне в глаза. Вспомнив, чем только что занимался с обладательницей точно таких же глаз, лица и тела, я густо покраснел.
— Мой паладин, — сказала богиня, — ты заботился о Кенире Валсар, прекрасной женщине, с которой тебя случайно свела судьба. С этого же дня позаботься о Кенире Валсар, моей новой верховной жрице.
* * *
Если раньше с помощью реликвии я ощущал Кениру как сгусток теплоты, любви и заботы, то теперь к этим чувствам добавилось нечто новое. Ощущение неслышимой музыки, невидимого солнечного света, непередаваемое чувство гармонии и сродства. Каким-то неописуемым образом я понимал, что теперь она тоже принадлежит богине, что стала проводником её силы и воли, точно таким же, каким являюсь и я. Нет, я не начал ощущать Кениру слабой копией Ирулин, но между ними появилось очень много общего.
Несмотря на то, что произошедшее во сне нас обоих выбило из колеи — и я имею в виду не возведение Кениры в сан, а события им предшествующие — мы оба были рады. Рады, что у той, которой мы верно служим, увеличилось число священников, рады, что это позволяло как-то помочь нашей госпоже, прочнее связать с реальным миром. Вот только по молчаливому уговору в неё Кенира больше во снах не превращалась.
Мне казалось, что случившееся возведёт между нами двумя барьер, породит какую-то неловкость. Но ничего подобного не произошло: стоило нашим глазам встретиться — мы начинали краснеть и мелко хихикать, словно нашкодившие подростки. Реликвии Фаолонде тоже помогали, не позволяя возникать каким-то сомнениям и недопониманию, так что мы поразительно быстро и без последствий прошли через столь смущающий инцидент и продолжили заниматься учёбой, тренировками как магическими, так и физическими.
— Зато теперь мы знаем, как можно возводить в сан! — сказала Кенира, хихикая.
Её руки ловко орудовали ножом, нарезая местный жёлтый вариант помидоров на тонкие ломтики.
— Я бы предпочёл этого не делать, — ответил я.
Моей задачей было нарезать грибы и накрошить зелень, но я жульничал, пустив на исполнения лишь часть сознания.
— Врёшь! — рассмеялась она. — Не забывай, я знаю, что ты чувствуешь!
— Ну да, вру, — пришлось согласиться мне. — Но всё не так просто. Чтобы провести… знаешь, даже не знаю, как это назвать!
— Инициацию, — подсказала Кенира и подкрепила свои слова, подняв в воздух нож.
— Ну так вот, чтобы инициировать новую жрицу…
Кенира воткнула нож в доску, после чего громко и заливисто расхохоталась. Я чувствовал её безудержное веселье, поэтому даже не понимая, что тут смешного, улыбнулся и сам.
— Ты сказал «жрицу», — пояснила она, отсмеявшись, — но ничто не помешает инициировать и «жреца».
До меня не сразу дошло, к чему она ведёт. Но когда я понял, что с той же лёгкостью, какой являлась простая смена обличья, во сне можно сменить и пол, тут же подавился воздухом и закашлялся. На всякий случай я тоже отложил нож — какие бы задачи ни обрабатывал разум, так можно было бы невзначай и зарезаться.
Кенира стояла с лицом, растянутым в широкой улыбке, она казалась очень довольной своей шуткой. За такое её следовало наказать, так что я просто подошёл поближе и шлёпнул её по упругой заднице. Она вновь рассмеялась, повернулась ко мне, обняла и поцеловала в щёку.
— Думаю не всё так просто, — сказал я. — Чтобы принять образ госпожи Ирулин, женщине…
— … или мужчине! — ехидно вставила Кенира, и я снова её шлёпнул.
— … женщине и только женщине нужно знать в кого обращаться. Госпожа может явиться в сон, но слишком уж редко. Ты смогла принять это облик только потому, что видела её своими глазами. Так что армию жриц создать не получится. А вообще я очень удивлён, с какой лёгкостью ты говоришь о том, что мне придётся тебе изменить.
— Ну с этим просто, — улыбнулась Кенира. — Я знаю, что ты только мой. Да, ты смотришь на других женщин, у тебя возникает желание, не отрицай, я бы это поняла даже без кулона. Но вместе с тем, чувствую, что для тебя существую только я одна. И когда я вижу, что кто-то из встреченных женщин вызывает у тебя игривые мысли, это лишь подаёт мне идеи, в кого я обернусь следующей ночью.
— У тебя сложилось идеализированное впечатление о моей верности, — возразил я. — Ты для меня не единственная.
Кенира закатила глаза и насмешливо фыркнула:
— Ну начинается! Ну ладно, я не одна. Мне приходится делить твоё сердце, но не с кем-нибудь, а с госпожой Ирулин. Просто ужасная, ужасная измена, как тебя за такое ещё не поглотили демонические боги! Ты знаешь, что я немало лет провела в королевском дворце, и пусть это не было полной изоляцией, жизненного опыта у меня немного. Думаю, ты не считаешь, что стал моим первым мужчиной.
— Не считаю, — признался я, заскрипев зубами.
— Ты очень мило ревнуешь, — рассмеялась Кенира. — Ну так вот, в молодости у меня было несколько интрижек, но ни разу ничего серьёзного, продлившегося бы дольше одного или пары раз. Ты стал первым изо всех мужчин и даже женщин, близость с которыми меня не заставила пожалеть о случившемся.
Несмотря на её весёлый беззаботный тон и слова, звучащие словно между делом, я почувствовал, как у неё всё похолодело внутри, а сердце сжалось от ужаса. Она замерла, ожидая и одновременно страшась моей реакции. Я лишь посмотрел на неё исподлобья и качнул головой.
— Так уж и не заставила?
Она одарила меня вопросительным взглядом. Тревожные эмоции, бурлящие у неё внутри, не отпускали.
— Наш первый раз был ужасным, — пояснил я, содрогнувшись от воспоминаний. — И я имею в виду вовсе не отсутствие нормальной кровати. Ты была, то есть всегда есть, но тогда особенно, такой… такой… А я… Мне даже стыдно говорить о своём позоре!
Волна лёгкости и облегчения, накатившая на неё, была столь сильной, что я бы пошатнулся, не стой я с ней рядом и не обнимая, тем самым удерживая меня на месте.
— Вы, мужчины, придаёте подобным мелочам слишком большое значение, — фыркнула она. — А тебя не
