class="p1">— Да. — Боже, какое облегчение. Я снова могу дышать. Как будто все это время я блуждала в темноте, а Аспен вернула мне свет. — Я так долго любила Рена, и что бы кто ни говорил, мое сердце все еще любит его.
Как будто меня окружали люди, говорящие на непонятном мне языке, и наконец кто-то произносит слова, которые я узнаю. Я была так долго потеряна. Слишком долго.
— Ты не можешь выбирать, кого любить. И если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом, я на расстоянии телефонного звонка. Днем или ночью, в любое время. Я серьезно, — добавляет она, когда я собиралась вежливо улыбнуться ей. — Я знаю, через что ты проходишь — ситуация может быть другой, но чувства те же. В то время я бы все отдала, чтобы поговорить с кем-нибудь, кому не все равно. Пожалуйста, не заставляй меня беспокоиться о том, что ты страдаешь в одиночестве, хорошо?
Когда у нее дрожит подбородок, у меня нет выбора, кроме как вскочить и подойти к ней.
— Спасибо, — шепчу я, прежде чем заключить ее в объятия. Не знаю, кого это должно больше утешить — меня или плачущую, возбужденную девушку, которую я сжимаю в объятиях так крепко, как только могу. — Жаль, что мы не начали этот разговор раньше.
— Я не хотела тебя расстраивать, — напоминает она мне, когда мы ослабляем объятия. — Но, похоже, ты в темном месте. Я не могла позволить тебе уйти, не убедившись, что ты знаешь, что здесь есть союзник, который все понимает.
Снаружи раскатывается гром, звучащий так, словно он прямо над головой. Мы оба оборачиваемся, широко раскрыв глаза, когда дребезжат окна.
— Боже. Я собираюсь спрятаться под одеяло и притвориться, что буря не заставляет меня нервничать, — бормочет Аспен, морщась. — Хотя мне так ужасно хочется спать, что я, скорее всего, отключусь и пропущу все.
Прежде чем она выходит из комнаты, я прикасаюсь рукой к ее животу.
— Позаботься о своей маме, — шепчу я. — Не утомляй ее слишком сильно.
— Пожалуйста. — Она смеется, пересекая комнату. — Если я могу справиться с твоим братом, я справлюсь с чем угодно. — По доброте душевной я сдерживаю язвительное замечание о том, что он самый большой ребенок из всех, кого я знаю, и машу ей рукой, прежде чем она с тихим щелчком закрывает дверь.
Я ей доверяю. Она не скажет ни слова. Впервые за целую вечность я чувствую, что кто-то там, наверху, на моей стороне, бросает мне кость в виде моей невестки. Знание того, что я могу позвонить ей, если ситуация станет слишком мрачной, заставляет меня немного меньше опасаться одиночества и отсутствия друга.
За окном завывает ветер, и комната озаряется, когда молния прочерчивает небо. У нас здесь почти никогда не бывает гроз, но когда они случаются, это почти величественно. Я опускаюсь на подоконник, наслаждаясь прекрасным видом на задний двор и сад, который отец посадил для матери. По краю сада расставлены маленькие фонарики, света от которых едва хватает, чтобы что-то видеть.
Каждый раз, когда сверкает молния, мой взгляд сканирует сад. Сколько бы раз я ни говорила себе не делать этого, даже не пытаться искать его, ведь его там никогда не будет, но я все равно это делаю. Я ищу его повсюду, надеясь, что однажды он появится из ниоткуда и объяснит мне, что, черт возьми, произошло. Даже сейчас, когда ясно, что небеса вот-вот разверзнутся, и нам, возможно, понадобится ковчег, чтобы пережить то, что вот-вот обрушится, я не могу не искать его.
Потому что это моя последняя ночь дома. Его последний шанс найти меня здесь.
Еще одна вспышка молнии прорезает небо, и в этот момент мои глаза что-то улавливают. Из-за мигающего света трудно сказать, правда это или плод моего воображения. В любом случае, мое сердце подпрыгивает в груди.
Это может быть он.
Это единственная мысль, которая приходит мне в голову. Еще одна вспышка, и я вижу ту же высокую темную фигуру, прячущуюся в саду. Он не двигается. Он смотрит на меня, наблюдая за мной так же, как я наблюдаю за ним. Каждый волосок на моем теле встает дыбом.
Он с головы до ног закутан в черное, из-за чего его невозможно увидеть, если только он сам этого не захочет. Что-то внутри меня обрывается, то ли мое здравомыслие, то ли что-то совсем другое, и я чувствую, что меня тянет к этому загадочному человеку. Мои инстинкты подсказывают мне оставаться на месте, но если это Рен, а я не воспользовалась шансом, я никогда себе этого не прощу.
К тому же, мой отец расставил охрану по всему участку. Это не какой-то случайный человек, пытающийся проникнуть внутрь. Рен знает это место как свои пять пальцев. Он единственный, кто мог проскользнуть мимо охраны незамеченным.
Вопреки здравому смыслу, я бросаюсь прочь от окна и сую ноги в тапочки, стоящие рядом с кроватью. Я стараюсь двигаться быстро, но тихо, чтобы никого не разбудить. Страх пронзает меня, как только я добираюсь до дверей заднего дворика и выхожу на лужайку. Все это — плохая идея, но я не успокоюсь, пока сама не проверю.
Мой пристальный взгляд обводит сад. Я была уверена, что к тому времени, как доберусь сюда, он уйдет, но, к моему удивлению, это не так.
Мое сердце тяжело бьется в груди, а дыхание вырывается из легких. Он не двигается, когда я приближаюсь, его черная фигура остается устрашающе неподвижной.
— Рен? — Я произношу его имя, и от неожиданности оно звучит как писк. Я все еще не вижу лица этого человека, но каким-то образом, глубоко внутри, я знаю, что это он. Он высокий и стройный, как огромная сосна, стоящая в лесу.
Первые капли дождя падают на мои оголенные руки. Меня пробирает дрожь. Надо было захватить свитер, прежде чем выходить на улицу. Вот же глупая.
Я подхожу ближе и еще раз произношу его имя.
— Рен? Это ты? — Он не двигается, что вынуждает меня вторгнуться в его пространство, иначе я так и не узнаю, он это или нет.
Что-то в глубине моего сознания напоминает мне обо всем, что он сделал. Технически он враг, злодей.
Он пытался убить моего брата и многих других.
Что мешает ему убить меня?
Он никогда не причинил бы мне вреда.
Прошло много времени. Сейчас он мог быть способен на все.
Я смотрю на землю и подумываю о том, чтобы вернуться назад.
Это разумный поступок. Правильный поступок. Я должна рассказать кому-нибудь, но сомневаюсь,
