быть, на самом деле все было с точностью да наоборот. Может, именно здесь, без внешней оболочки понятных условностей, без мишуры культурных кодов и известных паттернов, мы становились теми, кем были на самом деле?
Лишенные тела, мира, собственной жизни, мы, наконец, могли увидеть в себя – себя?
⁂
От места нашей стоянки до ближайшего итарийского города была пара дней пути. Когда мы прошли первый день, и я собрался встать на ночевку, Кэт с сомнением спросила:
– А это вообще нужно?
– Если я что-то понимаю в этой игре, то во время пути мы должны тратить энергию, а сон и еда ее восстановят.
– Но я не чувствую голода. И не хочу спать.
– Раньше ведь хотела?
– Раньше я не была уверена, что это все ненастоящее.
– Я вот и сейчас не уверен, – усмехнулся я.
– Что? Но ведь нам же рассказали…
– Ага. Чувак со светящимися глазами поведал совершенно фантастическую историю про игру, подключающуюся напрямую к мозгам. Ты готова в это поверить?
– Да, – твердо сказала Кэт. – Создатель слишком много знал про нас с тобой. Откуда он мог это узнать?
– Читать наши мысли?
Кэт покачала головой.
– Нет, Базз. Слишком многое сходится. Ты ведь сам прекрасно знаешь, что это игра, а не другой мир.
– Знаю, – вздохнул я. – Но поесть и поспать все равно стоит. Будем восстанавливать ХП. Возможно, они не только в бою тут тратятся.
– Кто тратятся?
– Health points. Привыкай. Раз уж ты настаиваешь, что мы в игре, будем переходить на правильную терминологию.
⁂
Пока мы шли, я раздумывал, какое оружие подобрать Кэт. Она была ловкой и достаточно быстрой, но явно не очень сильной. Лук? Хорошая идея, но в ближнем бою не годится. С другой стороны, в ближнем я и один справлюсь, особенно с поддержкой «с воздуха». Тактика «посади снайпера в кустах и иди в поле» была бы вполне рабочей – если бы не вероятность, что снайпер по неопытности «снимет» меня. А это явно не годилось. Если Кэт меня убьет, шансы на благополучный исход для всех, кроме меня, резко упадут.
Поэтому я не сомневался, что должен остаться. Не то, чтобы я решил благородно пожертвовать собой – нет. Просто мысль уйти сейчас, первым, ни разу ни пришла мне в голову. Нам дали задание – вытащить других. И обещали, что помогут вытащить нас. И я легко принял это, как указание к действию, как рабочий план.
И очень удивился, когда узнал, что Кэт – нет.
⁂
– Да не нужно мне оружие! – воскликнула Кэт и взмахнула кружкой, забрызгав порхавшую рядом фэйри. – Прости, Сири.
Гугл обещал, что на следующий день мы должны выйти к городу, так что это была наша последняя стоянка в лесу. Я спросил его, не будет ли наша внешность – откровенно эльфийская у Кэт и почти эльфийская у меня – проблемой в Итарии, но гном ответил отрицательно.
– Эльфов ненавидят в Айоле. В Итарии с ними воюют и торгуют.
– Но почему? Логично было бы наоборот.
Гном сухо усмехнулся.
– Айола – слишком бедная страна, чтобы воевать и торговать. Поэтому ей только и остается, что ненавидеть.
Я задумался и больше ничего спрашивать у гнома не стал.
Весь день я пытался выяснить у Кэт, какое оружие она предпочла бы, а она молчала или отнекивалась, явно размышляя о чем-то своем. И вот, наконец, сейчас, вечером, я получил ответ. Не самый обнадеживающий.
– Но как тогда ты собираешься помочь мне вытащить отсюда остальных? – удивился я, хотя уже испытывал дурное предчувствие.
Кэт посмотрела на меня, и ее лицо выражало странную смесь вины и самооправдания.
– А ты не можешь… убить меня сейчас и потом сам справиться с остальными? – с надеждой спросила Кэт.
Я замер, а внутри у меня странным образом стало совершенно пусто.
– Ты хочешь уйти? – я очень старался, чтобы мой голос звучал ровно. Спокойно. Уверенно.
Кэт быстро кивнула.
– Прямо сейчас? – спросил я после недолгого молчания.
– Как можно скорее, – искренне ответила она.
Я снова ответил не сразу.
– Дай мне немного времени, – сказал я, наконец, поднимаясь на ноги. – Я вернусь.
Кэт кивнула, и какая-то новая эмоция появилась на ее лице – жалость? Интересно, а что выражало мое лицо? И как его видела Кэт? Могло ли быть так, что мы видели меня по-разному?
Я шел прочь от лагеря, через темный лес, совершенно не заботясь о том, какие опасности могут меня там поджидать. Арахноиды больше не появлялись, и я подозревал, что их вызвал тогда именно страх Кэт. Но я сейчас ничего не боялся. Какой смысл бояться, если единственное, чего ты хочешь – это сдохнуть?
Я не ожидал того, что Кэт попросит меня об этом. Что так легко захочет уйти. Впрочем, она ведь хотела этого с самого начала нашего знакомства, верно? И догнала меня только потому, что самой уйти не получилось. Это я хотел путешествовать вместе, видел в ней компаньона, даже что-то вроде напарника. Для Кэт так было проще, только и всего. А сейчас проще было попросить меня помочь уйти.
А раз так – почему было не согласиться?
⁂
Потом, вечность спустя, глядя на кровь, исчезающую с моего клинка, я думал, что надо было соглашаться тогда. Не считать себя оскорбленным в лучших чувствах, не разыгрывать пафосных сцен, не молчать многозначительно – просто взять кинжал и перерезать Кэт горло. Спокойно, быстро, эффективно. Если бы я знал тогда, чем все закончится…
А, впрочем, поступил бы я иначе, если бы знал?
⁂
Когда я вернулся, Кэт все так же сидела у костра. Я остановился на мгновение, глядя на черные локоны, рассыпавшиеся по прямой стройной спине. Она обернулась, увидела меня. Посмотрела серьезно и долго.
– Базз, я передумала.
– Что?
– Не надо меня убивать. Когда ты ушел, я подумала обо всем еще раз, с твоей точки зрения. Будет нехорошо оставить тебя тут одного. Я не подумала об этом. Прости.
Я приподнял брови.
– Ты уверена?
– Да. В конце концов, я всегда могу попросить тебя снова, правда?
– Конечно. Всегда пожалуйста, – я опустился на землю с другой стороны костра. – Можешь еще в следующий раз начать со мной спорить. Ну, чтоб мне проще было.
Кэт хмыкнула, а затем снова внимательно посмотрела на меня.
– Ты знаешь, что ты стал меньше похож на Криса Хемсворта?
– Это хорошо или плохо? – спросил я, ложась на землю и прикрывая глаза.
– Конечно, хорошо.
– Ты поэтому решила остаться? Из-за положительных изменений моей внешности?
– Нет. Ты же не стал похож на Хиддлстона.
Я усмехнулся – и провалился в сон, быстрый и пустой, как вся наша жизнь здесь.
