что я сказала, что люблю ее? Мое сердце трепещет, но я не задаю вопрос вслух.
Я шепчу: — Если уж на то пошло, то это она должна была бы ревновать меня к тебе. Я никогда не получала оргазма, думая о своей подушке-бойфренде.
Глаза Джеймса вспыхивают, сверля меня взглядом. — Ты заставила себя кончить, думая обо мне?
Я могу сказать, что он возбужден этой идеей. Его голос сырой, и в его теле появляется новое напряжение, красноречивое изменение в ритме его дыхания.
Я киваю.
— Когда? Сегодня вечером?
О, Боже. Он хочет знать все грязные подробности. Зачем я вообще открыла рот? Я увлажняю губы. Джеймс отслеживает движение моего языка глазами хищника. — Нет. После того, как я встретила тебя в кафе.
Его губы раздвигаются. Удивленный, он смотрит на меня снизу вверх.
Я ворчу: — Не суди меня.
— Я не осуждаю тебя. Блядь, Оливия, я не осуждаю тебя. — Он смеется. — Особенно учитывая, что я сделал то же самое.
Я смотрю на него, не убежденная.
Увидев мой прищуренный взгляд, он снова смеется. Он целует мою шею и челюсть, хихикает, касаясь моей кожи, его щетина щекочет меня. — Это все из-за этого спелого персика, — бормочет он, снова сжимая мой зад. — Ты ушла от меня, и мой член стал таким твердым, глядя на то, как качается эта задница, что мне пришлось пойти в уборную кафе и подрочить.
Я толкаю его в грудь. — Это наглая ложь!
— Нет, милая. Это чистая божья правда.
Он целует меня, его рот твердый и требовательный, его сердце разбивается о мою грудь. Затем он скатывается с меня, включает лампу на тумбочке и становится у кровати, глядя вниз.
— Расскажи мне, что я делал с тобой в твоей фантазии, — говорит он низким, настойчивым голосом, стягивая с себя пиджак и небрежно отбрасывая его в сторону, — Скажи мне, что именно я сделал.
Он стягивает с себя рубашку, а я смотрю на него, как будто меня ударило током.
И я напугана до усрачки.
Я сглатываю и стараюсь не задыхаться, глядя, как он разувается, сдирает носки, расстегивает ремень и срывает штаны. Если существует рекорд скорости раздевания, он собирается его побить.
И вот он стоит во всей своей красе в одних лишь черных трусах. Огромная выпуклость растягивается спереди.
Вид его роскошного тела, должно быть, пересекает все провода в моем мозгу, потому что я говорю:т— Ты трахал меня так, будто я принадлежала тебе, телом и душой.
Не отрывая зрительного контакта со мной, он ладонью сжимает свою эрекцию через трусы, а затем гладит рукой вверх и вниз по длине. — Продолжай.
Его голос контролируемый, но на лице видно напряжение. Все его мышцы напряжены, как будто он сдерживает себя, чтобы не сорваться.
По моей коже разливается тепло, колючее, как мелкие волоски на теле. Тонкая дрожь пробегает по моему животу. Я неподвижно лежу на спине, наблюдая, как этот возбужденный, красивый мужчина борется с собой, чтобы не наброситься на меня, и чувствую себя сильнее, чем когда-либо в жизни.
— Ты был на мне. Трахал меня. Жестко.
Его челюстные мышцы сгибаются. Он просовывает руку под эластичный пояс трусов и хватает свой выпирающий эрегированный член. Даже в окружении его большой руки он выглядит огромным.
Мой голос задыхается. — Ты трахал меня так, пока я не начала кончать, потом перевернул меня, поставил на колени и трахнул сзади.
Он начинает гладить свой голый член, проводя рукой вверх и вниз по стволу, толстому и покрытому венами. Все вены на его руках тоже выделяются, и одна на шее пульсирует.
— Потом ты шлепал меня, снова и снова, пока трахал, пока я не кончила, крича в подушку.
Он резко говорит: — Ты говорила, что тебя никогда раньше не шлепали.
— Да, никогда.
— Но ты фантазировала о том, как я это делаю?
— Да.
Его веки опускаются ниже. Его рука движется быстрее. Он стоит неподвижно, поглаживая себя, глядя на меня, его грудь хаотично двигается вверх и вниз.
Хлопковая футболка, которую я надела в постель, трется о твердые соски с каждым моим вдохом. Я чувствую тяжесть между ногами, покалывание, которое быстро перерастает в боль.
Джеймс приказывает: — Сядь, — и мое сердцебиение бешено колотится.
Я выполняю его указание, подгибаю ноги под себя и жду следующей команды, затаив дыхание.
Свободной рукой он двигает меня вперед. Я подползаю к краю кровати, потом снова подгибаю ноги под себя, глядя на него, все мое тело дрожит.
Он тихо говорит: — На руки и колени.
Я выдыхаю в порыве. Затем делаю то, что мне говорят, остро ощущая каждый сантиметр кожи на своем теле. Нервы поют. Кровь бьется в моих венах.
Все еще поглаживая свою эрекцию, Джеймс придвигается ближе к краю кровати, пока его член не оказывается в нескольких сантиметрах от моего лица.
Я не могу отвести взгляд. Мое зрение сужается до туннеля, в конце которого стоит огромный, красивый член, гордо выпрямившись, с маленькой капелькой влаги, вытекающей из щели.
Свободной рукой Джеймс хватает меня за челюсть и заставляет поднять на него глаза.
Его глаза темные и дикие.
Он грубо говорит: — Ты будешь сосать мой член и играть со своей киской, пока я буду шлепать тебя по заднице, дорогая. Ты готова?
Трепет, похожий на ужас, пронизывает меня. Но это не ужас, это подъем, шок от того, как сильно я хочу, чтобы это пронзило меня, как ядерный ветер.
Дрожа, я шепчу: — Я готова.
Мой темный командир вознаграждает меня опасной улыбкой.
Глава 14
С горящими глазами Джеймс ждет меня, не говоря больше ни слова. Он тоже не шевелится, просто стоит неподвижно, когда я перевожу дыхание и бросаю взгляд на его зажатый в кулаке член.
Я переношу свой вес вперед на руки и осторожно облизываю бусинку влаги, сверкающую на кончике.
Все мышцы его живота сокращаются. Его пальцы, свернутые вокруг моей челюсти, дергаются.
Я воспринимаю это как положительный знак и просовываю набухшую головку между губами.
Он тихо втягивает воздух.
Я закрываю глаза и беру его еще больше, наслаждаясь тем, какой он горячий и твердый на моем языке, наслаждаясь его слабым вкусом соли и мускуса. Оттягиваясь назад, чтобы обхватить языком головку, я задерживаюсь там на мгновение, сосу, наслаждаясь, чувствуя, как пульсирует вена его ствола на моем языке.
Его рука скользит по моей
